Они не услышали звук взрыва, только крик Рекиэля. Он был жив, все еще жив, корчась в конвульсиях, разрываемый изнутри на куски. Страшные глаза, которые казались старыми как мир, на секунду остановились на лице Азариуша. Уста умирающего постоянно кричали, но декурион слышал только то, что говорили его глаза. Огненный меч просвистел в воздухе. Рекиэль замер. Азариуш опустил меч. Он видел, был уверен, что видел движение губ мертвого солдата, на которых прочитал: «Пусть Господь благословит тебя».

* * *

Крылатые из хоругви Зегиэля и Некиаша сделали то, что им приказали. Они попытались пробиться. Но вместо продвижения вперед они погибали. Черная лавина пехоты Тени напирала со всех сторон. Казалось, что на месте одного убитого в тот же час появлялись два новых. Как клыки дракона из драконьей земли. Огненные мечи, разгоревшиеся до белизны, расплавляли доспехи, разрезали противника почти пополам с первого удара, но странные матовые мечи солдат Мрака наносили ангелам равнозначные потери. Рана, нанесенная мечом Тьмы, сразу же чернела, а серьезно раненный крылатый словно замирал, высыхал и мертвел. Кровь не сворачивалась, и даже царапина приводила к обескровливанию до смерти.

Хоругвь Зегиэля таяла все быстрее. Черные, хмурые пехотинцы давили их, словно пустую банку. Крылатые из хоругви Некиаша не позволяли разорвать свой строй, они отбивали атаки, сбитые в один блок, но ангелы Зегиэля слишком растянулись, и их было мало, что позволило солдатам Сеятеля разорвать шеренгу. Они защищались маленькими группами, уже не надеясь, что пробьются куда-нибудь, кроме как на тот свет. Окровавленные, раненые, черные от грязи и засохшей крови, они жаждали только одного: уходя в небытие, забрать с собой как можно больше солдат Сеятеля. Золотые искрящиеся лезвия пели в воздухе. Когда они встречались с серым матовым клинком противника, раздавался глубокий звук, напоминающий звон колокола. Он оглушал, звучал словно безумная токката.

«Конец для хоругви Зегиэля, – подумал Астаниаш, крылатый из отряда Некиаша. – И для нас тоже». Хоругвь Некиаша тоже не удержала строй. Распалась на две все еще яростно сражающихся части. В воздухе стояла вонь сгоревшего мяса и сладкий запах крови. Астаниаш замахнулся мечом, который держал в левой руке, поскольку правая не работала из-за глубокой раны в плече. Перед ним промелькнуло лицо врага. Красные, словно раскаленные угли, глаза, острые зубы, оскаленные в гримасе, словно карикатура улыбки. Астаниаш снова замахнулся. У него не было времени осознать, что сам он выглядит как зеркальное отражение убитого солдата Тени. Губы растянулись в такой же призрачной ухмылке смерти. Он сражался.