– Но с тобой…

– Младшая сестра, мост, на котором мы сошлись здесь, не продержится долго. Каждой из нас надо спешить к своей цели. Твой разум открылся, глаза прозрели, твои губы готовы произнести слова, сердце готово встретить будущее. Слушай!

И там, у пруда из сновидений, Турсла вслушалась. Разум ее стал вдруг пористым и пустым, как палые листья у колодца, как губка, готовая впитать пролитую воду. Она впивала в себя странные слова, слышала неведомые звуки, которым должны были научиться ее губы. Хотя это было непросто, ведь иные из этих звуков были вовсе не предназначены для людских губ. Руки ее двигались, сплетая в воздухе узоры. Вслед за движением пальцев воздух на мгновение загорался намеком на цвет – красновато-коричневый, как песок, из которого было сложено тело ее наставницы, или зеленовато-синий, как вода пруда.

Она снова поднялась на ноги и легко затанцевала – под музыку, звучавшую лишь в ее душе. Смысл всего этого оставался еще скрыт от нее, хотя девушка знала, что берет свое по праву рождения – свое орудие и оружие.

Наконец ее сестра смолкла, и Турсла, распростершись на песке, ощутила, как наполнявшая ее жизненная Сила вытекает капля за каплей, уступая место так жадно схваченному знанию.

– Песчаная сестра, ты много дала мне. Зачем? Я не могу презреть пути Вольта и править здесь.

– Этого и не нужно. Ты сама увидишь, чем можешь послужить этим людям. Давай им то, в чем они нуждаются, но не открывай себя, не проявляй власти. Давай лишь то, что можно отдать незаметно. Придет время, когда отданное тобой заронит зерно нового, и тогда, о младшая сестра, дари от всей полноты сердца!

Та, что отзывалась на имя Ксактол и чей истинный облик и род Турсла угадывала лишь смутно (и лишь в мыслях), поднялась. Она принялась вращаться, раскручивалась все быстрей и быстрей, пока движение не размыло ее фигуру. То, что было создано из песка, обратилось в песок. Турсла закрыла лицо ладонями, спасая глаза от выброшенных песчаным столбом песчинок.

Песок под ногами у нее поехал, она упала ничком. Она устала, она так устала! Дай мне теперь сон без сновидений, обратилась она к кому-то, постижимому не более, чем истинный облик Ксактол. И песок вокруг Турслы взметнулся, накрыл ее как бы легким мягким одеялом из паутинного шелка и погрузил в сон без видений, как она и просила.

Разбудило ее тепло полуденного солнца. Она села, песок струйками хлынул с плеч. Краски сновидений вернулись – яркая зелень пруда, красноватый отлив песка. Но прошлая ночь не была сном. Не могла быть. Турсла зачерпнула ладонью песок и дала ему просочиться между пальцами. Он был таким мелким, как пыль или пепел, – нисколько не царапал песчинками.