— Мальчик, ты меня слушаешь?

— Слушаю, дяденька…

— Внимательно слушаешь?

— Внимательно, дяденька…

— Ну так и иди на х.й со своей поганой канарейкой.

После этой гнусной рекомендации последовал не менее гнусный смеШОК и трубку бросили. Еще несколько минут короткие гудки разрывали ухо маленького Малючкова, не способного поверить, что это правда.

Около часа, пока ярко-желтое оперенье не посерело, пока птичка не превратилась в маленький окоченевший трупик, мальчик держал ее на ладонях, согревал и безудержно плакал. Потом положил мертвое тельце в бумажную коробочку из под леденцов Привет и укутал ватой. А вот что было дальше:

Рядом со стволом высокого фикуса, растущего в большой кадке, игрушечной лопаткой мальчик вырыл неглубокую ямку, в которую и положил самодельный гробик. В качестве прощального салюта произвел несколько выстрелов из игрушечного пистолета. Прощай!

А вот что было дальше:

Налил коту молочка, напоил до отвалу, взял на руки и почесал за ушком аж до мурлыканья. Подошел к раскрытому окну, попрощался и выбросил мерзавца прямо на асфальт, 12-й этаж.

И мальчик возненавидел всех кошек и котов. Нескольких их представителей повесил, парочку забил камнями. Одну мурку, вертлявую, как сатана на сковородке, ловил целый день. Она оцарапала все лицо, так что пришлось вырвать ей когти, облить бензином и поджечь. С дикими воплями горящая кошара металась по двору, вызывая нездоровый интерес соседей. Автора быстро вычислили и устроили ему серьезную порку. Удары ремня он переносил с достоинством борца за веру — одной кошарой меньше, меньше одной гадиной.

Все это осталось в далеком прошлом. Теперь Малючков к подобным детским шалостям равнодушен, но если появляется возможность проехаться по шкурке своим ментовским жигуленком — не побрезгует. Один раз даже старушенцию снес в пылу погони.

Доктора «отличились» перед Малючковым не только в детстве. Малючков уже браво служил в милиции, когда у его отца случился сердечный приступ. Скорая приехала лишь через полчаса и в домину пьяному доктору осталось только констатировать:

— Папаша ваш, вечная ему память — все…

— ???

— Ик!

В ответ остолбенелый опер вытащил пушку и резко засунул дуло в поганый рот, сломав несколько зубов. Нет, он не нажал на крючок. Не нажал, хотя так хотелось.

Впрочем, вошедшие коты не отреагировали на кис-кис. Они высокомерно осмотрелись, как хозяева и со степенностью удалились. В них чувствовалось нечто странное, настораживающее.

(— надо бы поймать и допросить) — непроизвольно мелькнуло в голове Малючкова и следом:

(— ну, на сегодня хватит, и на завтра хватит, за такую зарплату и так переработаться!)