Ван Дикен зааплодировал. Медленно и издевательски.
– Я впечатлен. Вы словно прыщ на заднице,
Внезапно он взмахнул рукой, и длинное ясеневое копье мелькнуло в воздухе.
Одновременно с боевым режимом.
Время замедлилось как раз в тот момент, когда треугольное острие вошло в грудь Драккайнена и пошло так, сонным движением, пока не пробило рубаху и не вышло с другой стороны, из спины.
Он ухватился за древко и попытался вырвать оружие из тела, но это было невозможно. Он пошатнулся, чувствуя, как копье проходит внутри и шевелит стальным зубом в его тканях при каждом ударе сердца.
Легкие, должно быть, наполнились кровью. Он ощущал ее медный запах и металлический соленый вкус.
Он закашлялся, выплюнул кровь на древко и свои руки, древко обхватившие. Упал на колени. Поднялся.
– Скажем так, копье Одина, – произнес ван Дикен. – Ясеневое. Властелина воронов и повешенных, друга людей. Что-то вроде тебя. Но ты опоздал. Рагнарёк уже случился. Сумерки богов были на прошлой неделе. Теперь – рассвет новой эры.
Драккайнен, хрипя, сделал с усилием шаг в сторону ван Дикена, но тот аккуратно его отодвинул.
– Знаешь что? Мне не нравится, что тебе осталось две-три минуты агонии. Да и к тому же часть этого времени – без сознания. Немного продлим. Прими это как подарок.
Ван Дикен взял лицо Драккайнена в свои ладони и немного приподнял его, после чего сложил губы трубочкой и издал тихий свист. Странник схватил его за запястья, щерясь пурпурными зубами, как умирающий волк.
А потом закашлялся снова, фыркая кровью, и отпустил руки ван Дикена, оставляя на них красные полосы.
– Ну вот, – сказал ван Дикен. – Теперь иди домой. Иди, если сумеешь. Сразу ты не умрешь. Еще немного. Дай мне порадоваться.
* * *
Я умираю.
И все же иду.
Чувствую это. Чувствую этот проклятый железный прут в себе; как он проходит между ребрами, пробивает перикард и прокалывает легкие, как вылезает через эс-образную трещину на лопатке.
Не знаю, почему я до сих пор жив. И почему иду.