Канарейка Фьольсфинна добралась до Вуко за завтраком. Драккайнен поспешно запихнул в карман кусок чего-то, похожего на сушеную колбасу, краюху хлеба с пластом сыра, забрал с собой кубок с отваром и пошел. Взял с собой Филара, который утверждал, что если уж шпион амитрай, то он может помочь или же, по крайней мере, переводить.

Когда они вошли в помещение контроля, окруженные тучей пахучего дыма из трубок, Багрянец был уже в сознании, но лежал, свернувшись в клубок, и отчаянно всхлипывал.

– Что его так расклеило? – спросил Драккайнен, ставя кубок на пульт. – Кстати, а что, на всей планете нет никакого аналога кофе? Этот их горячий «Доктор Пеппер» невозможно пить.

– Ничего его не расклеило. Проснулся и плачет. «Выжималка» еще даже не запустилась. Это только начало, не конец. Туман что-то создает. Не знаю, что оно такое, – какие-то дома, кажется, – ответил норвежец, прихлебывая из кубка.

Картины, проявляющиеся в завесах тумана, напоминали бледные, полупрозрачные голограммы. Самые резкие были впереди. Остальные казались пастельными и смутными, будто миражи. Потом картина сгустилась, появилась выписанная желтыми красками улочка какого-то города. Дома – словно куличики из песка; казалось, они вылеплены из глины – плоские крыши прижимаются одна к другой, словно грибы в колонии. Это немного напоминало арабскую Медину, а еще – мексиканское пуэбло. Везде валялся мусор, стены были поцарапаны, побелка сходила клочьями.

– Город в Амитрае, это точно, – произнес Филар.

– Странные пропорции, – заметил Фьольсфинн. – Тротуары выглядят так, будто в них метра три ширины. Дома под небо, а в них, самое большее, два этажа.

– Нет. Это не вещи такие большие, – возразил Драккайнен. – Это он маленький. Мы смотрим с перспективы ребенка. Это детское воспоминание.

Багрянец скорчился под призрачной стеной, начал отползать в сторону, а вокруг вышагивали огромные прохожие. На нем не было кандалов, а потому он сумел кое-как встать: сценарий вокруг него изменился, появились другие улочки и площади, какие-то побережья и базары, где прилавки вставали над его головой до небес. Багрянец ползал между всем этим, копался в мусоре и старых бочках с объедками, на него нападали крысы размером с нутрий, шипя и кусая кривыми резцами. Потом за ним гнались собаки, потом появились другие дети. Эти выглядели и вправду жутко в странно увеличенной перспективе. Худые, словно пауки, с обезображенными голодом и болезнями лицами, невозможно грязные и оборванные, неестественно большие. Окружали его, крича и осыпая насмешками, с преувеличенно мерзкими карикатурными лицами, с дикими глазами и щербатыми пастями, под носами их то и дело повисали отвратительные зеленые сопли. Когда они бросились на него всей компашкой, пиная, лупя куда попало, царапая и дергая, Багрянец свернулся в клубок и заслонил голову руками, отчаянно скуля.