Тот взглянул на меня так, словно я был не в себе.

– Есть, – ответил. – А тебя приперло на песенки?

Я кивнул и глотнул воды с морским медом.

– Сыграем. Сыграем какую-то песню, которая будет настолько кирененской, что узнает ее всякий.

Сноп сморщил лоб, а потом медленно кивнул.

– «Цветущие сливы»? «Воздушные змеи-любовники»? Это знает любой кирененец.

– Но не я, – сказал Бенкей.

– Потому что ты не кирененец, – я протянул руку, а он вынул из сумки флейту и подал мне.

– Звучать будет так себе, – сказал он. – Для вашей музыки нужен другой звук. Более стонущий и печальный.

– Сам ты стонущий и печальный, – ответил я. – Это настоящая музыка, не эти твои пустынные вопли, словно кто тянет шакала за хвост.

Я сел и несколько раз подул, для пробы, во флейту, а потом принялся играть скальным валунам, осыпям и плещущему водопаду. Сперва это и правда звучало странно, но после нескольких попыток я играл попеременно «Цветущую сливу» и «Любовников» так, что всякий, кому были известны эти песенки, должен был бы их узнать.

Продолжалось такое довольно долго, но ведь что нам было делать еще? Я играл, а Н’Деле заваривал отвар, кривясь и ругаясь, поскольку привезенные из Ледяного Сада орехи были старыми и плохого качества.

Наконец у меня разболелись губы, и я отложил флейту. Мелодия, рассказывающая о цветущей сливе, все еще звучала в воздухе, повторяло ее эхо, отразившееся от скал и склонов гор.

– Ну, попытаться стоило, – заявил Сноп.

– Мне кажется, что ты так хорошо играл, что они просто сбежали, – сказал Бенкей.

Песенка продолжала звенеть в воздухе – как-то слишком долго, если для эха.

Мужчина. Он стоял по ту сторону потока, весь в кольчуге, скрывавшей и его лицо тоже, опершись о протазан с чуть искривленным лезвием и с крюками для схватки со всадниками. Он стоял там и свистел – видимо, свистел, поскольку никакого инструмента в его руках не было. Свистел в ответ на мою флейту, а «Цветущие сливы» звучали куда лучше, чем когда их играл я.

– Мрак?! – крикнул я, вскакивая на ноги.

– Мое имя Тень, – крикнул тот в ответ. – Съезжайте оттуда. Я вас ждал. Уже много дней вижу о вас сны.

Он привел нас в долину одной из троп – по «запасной» как он называл ее. С трудом удалось пройти по ней на лошадях, а путь был едва виден, вытоптанный горными козами. Монах шел быстро и уверенно, опираясь на протазан, и нам пришлось изрядно напрячь ноги, чтобы успевать за ним. Дорога вела довольно отвесно вверх, между каменными осыпями: она протискивалась между скалами, потом через едва видный перевал, потом по другую сторону, по уступу в скале, что висела над глубокой, шагов в сто, пропастью, под навесом, с которого падали потоки воды, заслоняя нас легкой водяной тканью, наконец, сквозь пещеру на другую сторону гор.