– Это не хлеб, это – мамалыга. Нас ведь весь мир зовет «мамалыжниками». Попробуй, пока горячая. Когда остынет, ее есть невозможно. Ешь.

После цуйки Ира почувствовала себя более уверенно и с удовольствием вгрызлась в кусок сочного мяса. Ее нисколько не смущало, что жир течет по рукам, что за столом нет салфеток – так ели все, и это было весело.

Виолетта, действительно, оказалась классной переводчицей – она так незаметно умудрялась переводить ключевые фразы, что успевала держать Иру в курсе всех разговоров, и при этом, есть, пить и общаться с остальными. Делалось это так ненавязчиво, что после третьей рюмки Ире, внимательно слушавшей чужой язык и постепенно привыкавшей к его звучанию, стало казаться, что она уже все понимает сама. Она даже стала спрашивать значения отдельных слов и пыталась, пусть односложно, но участвовать в общей беседе. Всем это очень импонировало, и постепенно внимание опять переместилось на нее. Вот тут Виолетте пришлось сложнее, потому что Ира начала рассказывать про Алтай, про пещеры, и, наконец, перешла на анекдоты.

Нику сменил кассету на более танцевальную и ушел. Джорджи тут же увлек танцевать Виолетту, Андрей – Лючию. Ира осталась в компании Хори и Оаны, и тут же поняла, что явно погорячилась со своим пониманием языка. Хори начал что-то говорить, и поскольку тон был очень доброжелательный, даже нежный, она периодически кивала, не имея ни малейшего представления, о чем идет речь; и смотрела при этом на сидевшую напротив Оану. Ира сама не понимала, что ее так привлекает в ней. Наверное, глаза – такие черные, будто радужная оболочка отсутствовала вовсе, а остался только один огромный зрачок. За весь вечер эти глаза ни разу не улыбнулись (вместе со всеми смеялись губы, а глаза оставались печальными и задумчивыми).

…Наверное, она очень устает одна с таким огромным хозяйством, – подумала Ира, – ей бы сейчас поспать, а она вынуждена сидеть с гостями, – улыбнулась ей и слегка прикрыла глаза, желая показать, как понимает хозяйку. Уголки губ Оаны чуть поднялись, потом она резко показала пальцем сначала на Иру, потом на себя. Ира не поняла этого жеста. Она хотела переспросить (наверное, тоже жестом), но Хори взял Иру за руку и продолжая что-то рассказывать, повел танцевать.

Сделав несколько шагов, Ира оглянулась. Оана сидела одна, подперев голову рукой, и задумчиво смотрела ей вслед. Ире показалось, что по этому взгляду протягивается тоненькая, но прочная нить. Нет, это не нить, это – луч, по которому из тебя будто что-то уходит. Зато потом… потом… не можешь оторваться, и хочется еще и еще… Чего «еще»? Отдавать то, что уходит?.. Ира поспешно отвернулась и спряталась за широкую спину Хори.