– Ты – никто. Ничтожество, которым дорожит даймё Такухати. Поэтому ты попал в яму, поэтому мы тебя из нее вытащили. Хотя я бы на месте твоего брата и его невесты оставил тебя там, после того как ты сдал его шавкам сёгуна.

– Что? Я?! Да я… – От возмущения Нобу так оторопел, что даже не сразу нашелся что ответить.

– Конечно ты. Нашел где язык распускать – в «квартале ив и цветов»! Ты разве не знаешь, что все девки, от дешевых шлюх до элитных гейш, сотрудничают с тайной службой?

Задыхаясь от возмущения, Нобу вывалил синоби все, что знал по поводу брата и его любимой гейши, которая, конечно, и сдала Акио. Именно она, иначе просто быть не могло! Он цеплялся за эту мысль, как утопающий цепляется за обломки корабля во время бури.

– Девка, говоришь? – насмешливо спросил господин Абэ. – На Эссо? И как она с Эссо связывалась со службой безопасности?

– Не знаю! – запальчиво выкрикнул Нобу. – Это не важно!

– Да ну… – Улыбка синоби стала неприятной. – И эта же девка опоила тебя в «Медовом лотосе»? И стражу тоже она позвала?

Нобу зажмурился. Вспомнился вечер перед арестом, ласковая улыбка Уме, странный травяной запах чая…

Нет! Это не может, не должно быть правдой! Это кто-то другой, не она!

Потому что если она, то Нобу – дурак и предатель, на счету которого жизни верных людей. И жизнь собственного брата.

Он даже всхлипнул от ужаса перед неминуемым осознанием своей ошибки.

– Хороший мальчик, – добродушно прокомментировала тетушка Сагха. – Но глупый. Пороть!

Скрип тюремной двери вырвал его из забытья. Пленник медленно поднял голову и при виде визитера растянул губы в дерзкой усмешке.

– Давно тебя не было.

Голос прозвучал сипло, еле слышно – голосовые связки еще не восстановились, – но не дрожал. И это понравилось Акио.

В последние дни что-то изменилось. Даже боль перестала быть такой мучительной, словно отошла куда-то в сторону. А может, он привык.

И теперь у него были сны. Наполненные счастьем, глоток свежего воздуха в непрекращающемся кошмаре заполненных пытками дней. Порой Ледяной Беркут вспоминал их и улыбался блаженной улыбкой, а мастер-палач прекращал пытку из опасений, что пленник сойдет с ума.

Акио уже знал, что выиграл эту битву. Время, отпущенное на дознание, приближалось к концу, еще немного, и Ясуката должен будет предъявить на суд равных «предателя», а у него нет ничего. Ни доказательств, ни подписанного признания.

Иногда Ледяной Беркут даже беззвучно смеялся от этой мысли. И младший палач при взгляде на его лицо вздрагивал и ронял щипцы.