Мастер Бернгард тоже смотрел в воду. Только тевтонский магистр мог видеть сейчас в тёмных глубинах не больше, чем видели глаза казнённой им ведьмы. По сути, он не видел ничего. И ничего не знал. А незнание успокаивает.

Мастер Бернгард был спокоен. Он закрывал Проклятый Проход. И искренне верил, что открыть снова больше некому. Мастер Бернгард не допускал мысли, что ошибается, и не ведал сомнений.

Бернгард произнёс последнее слово магической формулы.

Эржебетт повторила.

Бернгард замолчал.

Замолчала Эржебетт.

Магистр спихнул ногой в воду обезглавленный труп Велички. Затем подошёл к коню, сел в седло и направил коня к ущелью. Бернгард уезжал, даже не оглянувшись. А под мёртвыми водами оставалась так и не сомкнувшаяся брешь в рудной черте.

Эржебетт застонала. Обессилевшая, она повалилась перед зияющей прорехой мироздания в лужу собственной крови. Ей было плохо и неудивительно: пока магистр произносил слова над чужой кровью, она заклинала над своей.

Тёмный туман Шоломонарии вновь устремился наружу — в холодные воды Мёртвого озера.

Эржебетт отодрала край рваного подола. Кое-как обмотала полоской ткани кровоточащую левую руку. А вот сил затянуть повязку потуже уже не доставало. Кровь Изначальных настырно сочилась из-под грязной тряпки.

Исступление проходило. Приходила боль. Но накатывающаяся откуда-то приятная сонливость делала её уютной, убаюкивающей, незначительной и неважной. Мелькнула соблазнительная мысль: оставить всё как есть. Просто лечь, и просто дать крови течь, угодной ей дорогой. А самой — просто забыться. Таким манящим сном. Желанным, вечным, сулящим истинное отдохновение…

Эржебетт однако держалась, не позволяя сознанию покинуть тело. Собрав всё волю в кулак, балансируя на грани, она, глухо стеная, ловила концы скользкой повязки и затягивала, затягивала… Так её… так… Сильнее, ещё… Непослушными пальцами, зубами…

Ей всё-таки очень хотелось жить.

Вернуться хотелось. Когда-нибудь.

В этой изнурительной борьбе за утекающую жизнь и кровь, сквозь гул в голове и пульсирующий стук в ушах Эржебетт не сразу расслышала посторонний шум.

Шум? В пустынном Проклятом Проходе?

Да — шорох. Сзади. Приближающийся к ней и к взломанной рудной черте. И рычание.

Едва услышав…

Что это? Морок? Агония отлетающего сознания?

… она обернулась.