Я хотел было отказаться, но Рори украдкой дернул меня за рукав, как бы желая предостеречь, да я и сам уже передумал. Взяв из рук дяди бутылку, я не только основательно отхлебнул, но и постарался пролить на землю как можно больше. Это был чистый спирт, от которого у меня перехватило дыхание так, что я едва смог его проглотить. Не заметив, насколько убыло содержимого в бутылке, дядя снова запрокинул голову и допил остаток, а затем, хрипло расхохотавшись, швырнул опустевшую посудину Веселым Ребятам, которые, казалось, разом рванулись вверх, чтобы поймать ее на лету.

– Эй, чертовы парни! – крикнул он. – Вот вам ваша доля! А к утру получите и кое-что получше!..

И вдруг во мраке ночи, когда ветер на минуту затих, явственно прозвучал человеческий голос – резкий и отчетливый. Человек, которому он принадлежал, находился не дальше, чем в двухстах шагах от нас. Но в то же мгновение ветер с диким воем обрушился на мыс, Гребень оглушительно заревел и забурлил, а Веселые Ребята заплясали с каким-то диким озлоблением.

Но все же мы слышали звук этого голоса, и он продолжал звучать у нас в ушах. Кроме того, мы знали, что обреченное на гибель судно переживает последнюю агонию, что оно гибнет в нескольких десятках саженей от нас, и то был голос его капитана, отдававшего последние приказания. Сгрудившись у края утеса, мы с напряжением ловили каждый звук, и все наши чувства превратились в одно мучительное ожидание неизбежной развязки…

Ждать пришлось довольно долго, и эти бесконечные минуты показались нам годами. И вот на одно короткое мгновение мы увидели шхуну на фоне громадного столба сверкающей белой пены. Я и сейчас вижу перед собой ее черный силуэт с убранными парусами, с сорванным гротом и рухнувшей на палубу мачтой, и мне кажется, что я различаю на мостике темную фигуру человека, вцепившегося в штурвал.

Однако это видение исчезло быстрее, чем вспышка молнии. Тот же вал, что так высоко вознес злополучное судно на свой гребень, накрыл его и похоронил навеки в бездонной морской пучине. Грянул нестройный хор предсмертных воплей, который тут же заглушили своим ревом Веселые Ребята.

Последний акт этой трагедии был сыгран стремительно: крепкое судно со всем своим грузом, со всеми человеческими жизнями, драгоценными для близких и родных, в одно мгновение пошло ко дну среди круговерти бушующих волн. Все эти люди канули в вечность, точно страшный сон. А ветер все продолжал свирепствовать, и холодные бездушные волны продолжали догонять одна другую, сшибаться, прыгать и перекатываться через Гребень, словно ничего не случилось.