Увидев, что буянит Фред, он остановился как вкопанный.

– Это ты? Что за муха тебя укусила?

И тут Черные мальчики, действительно черные, как чернила, выскочили из чернильно-черных теней, а мистер Крауч так их и не увидел. Они бросились на него, повалили на пол, а Питер тем временем снова пустил в ход ключ и выпустил Жестокого Фреда, так что Фред мог теперь заняться тем, что у него лучше всего получалось.

Они решили, что в коридоре лучше не пачкать, поэтому, оглушив мистера Крауча, они втащили его в комнату, где он жил со своей славной хозяюшкой и собакой, которая каждый божий день изводила Фреда. Вновь поднялся шум и гам, но теперь приглушенный, так как доносился из-за закрытой двери, и хорошо, потому что звуки были крайне неприятными.

Это длилось недолго… хотя, пожалуй, все же намного дольше, чем того требовала необходимость.

Прошло несколько часов, и заведение открылось, как обычно, у входа сидел Питер, приветствуя злорадных взрослых и перепуганных детей, явившихся на утреннюю экскурсию, а Дженни выглядывала из окошка кассы и, ослепительно улыбаясь, принимала плату.

Хотя и неожиданно юный, Питер тем не менее выглядел достойно. Вжик-Вжик как-никак был по профессии портным, и ему не составило труда подогнать один из старых костюмов мистера Крауча. Правда, в нем у Питера зудела кожа, не столько из-за материи, сколько при мысли о прежнем хозяине – но он и не собирался носить костюм долго.

– Если вы уже бывали у нас раньше, то наверняка уже заметили небольшие изменения, – обратился Питер к публике, стараясь не размахивать левой рукой и прятать повязку на том месте, где раньше у него был мизинец. – Это лишь временно, могу вас обрадовать. Бывает, что и таких чудесных людей, как мои дядюшка Эбен и тетушка Лиззи, не минует приступ малярии. Но пусть вас это не волнует! Вы увидите все, за чем пришли!

Питер не обманывал. Он столько раз слышал речи мистера Крауча, что теперь шел впереди процессии по лестнице, уверенный, что повторит все и ни разу не собьется.

– Итак, имя этого угрюмого паренька Каспар, – начал Питер, когда они поднялись на второй этаж. – И трудно найти более подходящее имя для таких, как он, потому что если только он не возьмется за ум, то скоро превратится в привидение, вот увидите.

– А что с ним не так? – спросила женщина с лошадиным лицом. – Он не кажется больным.

– Он вообразил, что еда, которую ему подают, слишком плоха для него. Уж как пытались его бедные родители впихнуть в него хоть кусочек, но он только плотнее сжимал губы. Что же им оставалось делать, как не привезти его сюда, а? А ведь он был когда-то здоровым мальчуганом. Можно даже сказать, пухлым мальчуганом. А сейчас? Вы только посмотрите.