Питер помолчал – здесь полагалась театральная пауза.

– Ну-ка, покажи свои ребра, малыш. Продемонстрируй свои ребра этим добрым людям.

В этот раз, когда Каспар задрал рубашку, это только озадачило публику.

– Смотрите, какой у него тугой живот, – возмущался чей-то папаша. – Чем он только его набил?

– Что бы это ни было, уверяю, что у него не будет больше шанса это повторить, – пообещал Питер… он счел за благо не упоминать о миссис Крауч, которая никогда не весила так мало за долгие, долгие годы.

Отперев дверь Каспара, он распахнул ее и ворвался в комнату, яростно бранясь и топая ногами – при этом ему с трудом удавалось сохранять серьезное лицо. Да и Каспару тоже, даже когда Питер ухватил его за ухо и притворился, будто против воли выволакивает в коридор.

– А ну, пошевеливайся, несчастный воришка! – кричал Питер. – Воротишь нос от прекрасной еды, которую тебе предлагают, а потом таскаешь с помойки всякую гадость?

Торжественно, сурово расступались перед ними добрые родители. Они понимали. Они встречали таких деток, будьте уверены. Питер тащил Каспара сквозь толпу, визжа и изрыгая проклятия.

– И ты думал, что останешься без наказания? Как же нам проучить нашего Каспара, а?

Один папаша закивал что есть силы и облизал губы.

– Как следует. Побольнее.

– О, я обещаю, что так и будет, сэр. Но я никогда себе не прощу, если не приглашу самых юных гостей взглянуть на это. Смотрите и учитесь, так мы всегда говорим. – Питер переводил взгляд с одного детского лица на другое и продолжал: – Остальные могут постоять здесь, мы вернемся через пять минут. Считайте это бонусом! За свои деньги вы сегодня получите больше, кто же от такого откажется?

Спустившись с детьми вниз, Питер вывел их через большую зарешеченную дверь, вышел сам, запер ее за собой и зашвырнул ключ подальше, чтобы никто не смог его найти.

Потом все они собрались на улице – все те, кто называл постылый особняк домом, кого так долго держали за решеткой и выставляли напоказ за проступки до того мелкие, до того ничтожные, что невольно возникал вопрос: у кого таких нет?

Питер вручил Паулине коробок спичек, который прихватил с кухни Краучей, громадный коробок, спички из которого ей перепадали по одной три раза в день. Никто, ни одна девочка, никакой мальчик не могли быть счастливее, чем она, заполучив их сейчас все разом.

– Чудненько, – процедила она сквозь почерневший огрызок языка и устремилась обратно в дом, ни разу не оглянувшись.

Они подождали пять минут. Потом десять.

– По-моему, она не собирается выходить, – сказала Дженни.

Но когда Питер бросился туда за Паулиной, Дженни схватила его за рукав и помотала головой – нет, жаль, но нет, и, хотя ему это было совсем не по душе, он знал, что Дженни права. Как бы ему ни хотелось, он не мог спасти каждого от самого себя.