Хокстеттер вытаращился на одностороннее зеркало. Оно сильно запотело, но не было сомнений, что в испытательной комнате остались только ванна, электроэнцефалограф, перевернутый стальной поднос и россыпь пылающих кубиков.

– Кто-нибудь, приведите ее! – крикнул Хокстеттер группе из пяти или шести ассистентов, стоявших у приборов. Ни один не шевельнулся. Очевидно, лишь Рейнберд заметил, что Кэп вышел в коридор одновременно с девочкой.

Рейнберд улыбнулся Хокстеттеру, потом оглядел единственным глазом остальных мужчин, чьи лица внезапно стали почти такими же белыми, как халаты.

– Понятное дело, – хмыкнул он. – Так кто из вас хочет пойти и привести эту девочку?

Ни один не шевельнулся. И это было смешно. Рейнберд подумал, что так же будут выглядеть политики, когда осознают, что все наконец свершилось, что ракеты уже в воздухе, бомбы падают дождем, леса и города в огне. Это оказалось настолько забавным, что он начал смеяться… и смеялся… и смеялся.

17

17

– Они такие красивые, – прошептала Чарли. – Здесь все такое красивое.

Они стояли на берегу пруда для уток, неподалеку от того места, где несколькими днями раньше беседовали ее отец и Пиншо. Правда, этот день выдался куда более холодным, и отдельные листья уже начали менять цвет. От легкого, но прохладного ветерка по пруду бежала рябь.

Чарли подняла лицо к солнцу и закрыла глаза, улыбаясь. Стоявший рядом Джон Рейнберд до отправки во Вьетнам провел шесть месяцев, охраняя ракетную базу «Кэмп-Стюарт» в Аризоне, и видел такое же выражение на лицах людей, поднимавшихся на поверхность после долгой вахты под землей.

– Тебе хочется пройти к конюшне и взглянуть на лошадей?

– Да, конечно, – без запинки ответила Чарли. А потом застенчиво посмотрела на него. – Если ты не против.

– Не против? Мне тоже здесь нравится. Для меня это каникулы.

– Тебе поручили сопровождать меня?

– Нет, – ответил он. Они пошли вдоль кромки воды к конюшне, которая находилась по ту сторону пруда. – Они вызывали добровольцев. Не думаю, что набралось много, после вчерашнего.

– Они испугались? – спросила Чарли сладким голосом.

– Думаю, да, – ответил Рейнберд, и это была чистая правда. Кэп догнал Чарли, когда она в одиночку брела по коридору, и проводил в ее квартиру. Молодого парня, покинувшего свой пост у электроэнцефалографа, ждал перевод в Панама-Сити. Совещание после эксперимента прошло сумбурно, ученые показали себя и с лучшей, и с худшей сторон: высказали сотню новых идей и тревожились – запоздало – о том, как удержать девочку под контролем.

Предлагалось обшить стены ее комнат огнеупорным материалом, выставить круглосуточную охрану, вновь посадить ее на психотропные препараты. Рейнберд слушал, пока у него не лопнуло терпение, а потом начал громко стучать тяжелым перстнем с бирюзой по краю стола для совещаний. Стучал, пока не привлек всеобщее внимание. Из-за того, что Хокстеттер недолюбливал (можно даже сказать, ненавидел) Рейнберда, остальные ученые тоже не питали к нему теплых чувств, но звезда Рейнберда все равно взошла. В конце концов, именно он добрую часть каждого дня проводил в компании человека-горелки.