Над водой начал лениво подниматься парок.

Рейнберд сомневался, что Джулс заметил парок: он не отрывал глаз от Чарли.

– Убирайся отсюда, ублюдок, – сказала она, – а не то я тебя сожгу. Я тебя поджарю.

Джон Рейнберд молча поаплодировал Чарли.

Джулс нерешительно смотрел на девочку. В тот момент, со склоненной набок головой и бегающими из стороны в сторону глазами, он напоминал опасную крысу. Рейнберд в любой момент мог прикрыть Чарли, но надеялся, что Джулс проявит благоразумие. Сила девочки умела выходить из-под контроля.

– Убирайся немедленно, – продолжила Чарли. – Возвращайся туда, откуда пришел! И я прослежу за тобой! Шевелись! Убирайся отсюда!

Пронзительная злость в ее голосе решила вопрос.

– Расслабься, – кивнул Джулс. – Хорошо. Но тебе не светит ничего, кроме неприятностей, девочка. Не светит ничего.

Произнося эти слова, он пятился к воротам.

– Я буду следить за тобой, – мрачно повторила Чарли. – Не смей даже повернуться, ты… ты говнюк.

Джулс ушел. Он сказал что-то еще, но Рейнберд его не расслышал.

– Просто иди! – крикнула Чарли.

Она стояла в воротах, спиной к Рейнберду, маленький силуэт, залитый сонным послеполуденным солнцем. Его вновь захлестнула волна любви. Вот оно, место их свидания.

– Чарли, – нежно позвал он.

Она напряглась и сделала шаг назад. Не повернулась, но Рейнберд почувствовал, что она поняла, кто зовет, и ее охватила ярость, проявившаяся лишь в том, как медленно распрямились плечи девочки.

– Чарли, – вновь позвал он. – Эй, Чарли.

– Ты, – прошептала она. Рейнберд едва расслышал ее. Где-то под ним заржала лошадь.

– Я, – согласился он. – Чарли, конечно же, я.