Я расплатился наличными и поскорее смылся оттуда.

Шоссе Эйр – одна из двух дорог с твердым покрытием, ведущих в Западную Австралию, на все две с половиной тысячи километров границы. С полдюжины вот таких придорожных оазисов живет здесь в своей собственной временной зоне – причем не такой, как по обе стороны дороги, с разницей не в час и даже не в половину, а в три четверти часа. Кое-кто из хозяев, граждан и патриотов Западной Австралии, пользоваться ею отказывается, а вместо этого предпочитает Западное Стандартное Время. Центр местной жизни – поселок Эукла, душ в целом на пятьдесят. Большая их часть – правительство и еще сколько-то – убийцы птиц, как я. Когда я закончу у Скалы Сердца, буду базироваться здесь.

Если бы мне пришло в голову порыться в земле в каком-нибудь из дорожных оазисов, я бы наверняка нашел окаменелые ракушки с древнего морского дна. Искать метеориты запрещено, потому что их тут реально можно найти, в раскаленном песке – осколки истории этой земли и всей солнечной системы вместе с ней. Летом дневная температура поднимается до 55 градусов – или до 130 по старой шкале, которой пользовался папа. Экономика состоит в продаже бензина, пива, гамбургеров и мест для ночлега дальнобойщикам и прочим путешественникам, которые по каким-то своим частным причинам не сели на самолет.

Этот край совершенно пуст, но, едучи через него, я почему-то все время ждал чуда – прямо за следующим поворотом.

Впереди шоссе мерцало от жара. Оно бежало вдоль подножия нагорья, по берегу доисторического моря. Какого сорта были деревья, я понятия не имел. Это слово Джеймс однажды ввернул на уроке биологии – сорт. Учительница сказала, что речь идет о форме жизни, о биологическом виде. «Только не когда тебе его продают в супермаркете», – отрезал Джеймс. Короче, независимо от сорта они были низкорослые, темно-зеленые, практически одинаковые и редко разбросанные. От деревьев моя мысль перескочила на труп в кузове – интересно, а он какого сорта? Ужасная вообще-то мысль, но я все равно расхохотался.

Впереди из знойного марева возник грузовик. Мерцание текло по дороге к «тойоте», окружало ее, вздымаясь от плавящегося асфальта, пока мир вокруг не заволокся словно пеленой воды. Мягко подтормаживая, чтобы не потерять контроль, я старался оставаться на дороге, между белых линий, летящих назад по обе стороны капота. Силуэты рыб плавали по краям поля зрения. Одна поплыла мне прямо в лицо, так что пришлось вильнуть. Над головой прошла какая-то тень, и я поднял глаза на гигантское клокочущее брюхо морского вала, катящегося к берегу.