– Я хочу тебе спасибо сказать. Если бы не ты, ребята меня бы ни за что не отыскали. И не спасли. Думал, вернусь – обязательно скажу, что ты настоящий друг. А вот как получилось… приходится здесь говорить. Но все равно – спасибо.

Вадик всхлипывает последний раз, поднимает голову, говорит:

– Чё, правда? Настоящий друг? – и улыбается.

Если бы мы взяли его с собой, он был бы сейчас жив, думает Ника и неожиданно для себя говорит:

– Вадик, пошли с нами.

– Куда? – спрашивает Вадик.

– Отсюда, – говорит Ника, – из этой школы. В какую-нибудь другую область.

Вадик хлюпает носом и отвечает:

– Не, я тут останусь. Я уже прорюхал, как тут все устроено, а в другом месте – кто ж его знает? Ну и с местными надо поквитаться, а то больно борзые.

Да, думает Ника, похоже, он справится. Тоже заведет себе нож или пистолет – и поквитается. Она улыбается Вадику и думает, что надо сказать, как она злилась на него все эти годы и не могла простить и как простила сейчас, но не понимает: как такое скажешь? и к чему это теперь? – и поэтому говорит только:

– Ну, тогда удачи тебе! Держись тут.

Тогда Вадик поднимает на нее глаза и говорит:

– Я вспомнил. Орлок просил передать: после меня он убьет Лёвину сестру Шуру.

Впятером они сидят на краю фонтана. Журчит вода, теплое солнце сияет в голубом небе. Брусчатка на площади гулко отдается под ногами тысяч прохожих. Голуби с клекотом и шумом крыльев опускаются к ногам всклокоченного старика с сизым носом… гули-гули-гули – сыпет он хлебные крошки.

– Здесь красиво, – говорит Марина таким голосом, каким обычно говорят «сейчас десять утра» или «вчера шел дождь».

В самом деле – им не до красоты сейчас.

Майк твердит: