Лёва возвращается к скамейке с двумя вафельными рожками. Вкусно!

Впрочем, мороженое – не одежда. Вон, мертвые вещи всегда лучше наших, а насчет мороженого – это еще надо распробовать.

– Помнишь, – говорит Лёва, – рядом со школой был киоск? И мы там всегда после уроков покупали стаканчик за девятнадцать копеек?

– Ага, – кивает Марина, – если деньги были.

– Точно! – смеется Лёва. – А если денег было совсем много, мы по дороге это мороженое съедали и в следующем киоске покупали еще порцию!

Марина вспоминает, как в конце августа перед восьмым классом все вчетвером они ели мороженое, гуляя по зеленым столичным бульварам и пустым летним улицам. Они только вернулись с Белого моря, только похоронили Зиночку – и еще не знали, что их ждет.

В одном, впрочем, мы не ошиблись, думает Марина: мы по-прежнему вместе, пускай и по другую сторону Границы.

Сегодня совсем не хочется думать, что будет дальше.

Солнце яркое, трава зеленая, ветер шелестит в кронах, пробежала по поляне белка, серой молнией взлетела на дерево. Прислонившись к стволу, целуются парень с девушкой – да так увлеченно, даже белку не заметили.

Белка их, наверно, тоже не заметила, а вот Марина не может отвести глаз: по ту сторону Границы она никогда не видела, чтобы целовались так бесстыдно, да еще прямо посреди парка. Парень с длинными волосами, а девушка, наоборот, пострижена коротко, почти что наголо: только нежный рыжий пух на затылке вспыхивает в солнечных лучах. На парне – кроссовки, синие джинсы и белая футболка, на девушке – клетчатая рубашка, кожаные штаны и туфли на высокой платформе.

Сидя на скамейке, Марина с Лёвой едят мороженое, и Лёва рассказывает, что вчера взял у Майка почитать умную книгу про фрактальную структуру Заграничья:

– Ну, общую идею мы поняли давно, но там есть интересные детали. Скажем, из математики известно, что при некотором наборе параметров фрактальные множества вырождаются, проходя через точку бифуркации, в хаотические динамические системы…

Марина ждет, пока растает на языке мороженое, и наблюдает за парочкой. Как только им дыхания хватает? Они же так уже минут пять, если не все десять. Время, что ли, засечь?

А ведь я впервые в жизни поцеловалась с Майком, думает Марина. Той страшной ночью, в кладовке заброшенного дома. Мы думали, что сейчас погибнем или больше никогда не увидимся – а вышло наоборот: все время встречаемся. И почти шесть лет назад, когда прощались, он попытался меня поцеловать и прошептал, что всегда будет меня любить… он-то думал, что вся его мертвая жизнь – такое бесконечное «всегда», а оказалось – как у всех, сегодня одно, завтра другое. Кажется, больше он меня не любит – вот и хорошо. Да, я с ним поцеловалась, но я его никогда не любила. Не в моем вкусе, и вообще – какая любовь с мертвым?