Она осторожно садится. Так и есть: желтая полоска песка уходит за горизонт, с одной стороны мерно накатывают волны, с другой высится стена тропического леса.
Ника встает, делает несколько шагов по песку. Вроде нигде не болит, всё цело.
Обошлось.
Она вспоминает: две мальчишеские фигурки на огромном поле, детские догонялки в самом сердце глубинного мира, финальная встреча двух братьев, яркая вспышка – а потом затемнение, забытье… и вот теперь – желтый круг в синеве неба, узорная тень пальмового листа, песок, море, пляж.
Что это было, спрашивает себя Ника. Взрыв? Отчего?
Внезапно она понимает: Доктор говорил, что бесконечный процесс превращения можно остановить, если две сущности взаимно аннигилируются и растворятся в первозданном хаосе. Видимо, этого и хотел Ард Алурин – догнать брата, обнять его, исчезнуть вместе.
Куда они исчезли? После смерти живые попадают в мир мертвых, мертвые – в мир дважды мертвых, в конце концов – в глубинные миры. Куда уходят погибшие в глубинных мирах?
И мы погибли или нас просто отбросило взрывом в один из бесчисленных фрактальных отростков Заграничья? И неужели я здесь одна?
Ника озирается: никого.
– Гоша! – кричит она. – Го-о-о-о-оша!
Во влажном воздухе голос далеко разносится над берегом. Ответа нет.
– Го-о-о-о-оша!
Нике становится страшно. Она привыкла, что Гоша всегда рядом… теперь она не знает, что делать.
А ведь когда-то, думает Ника, я умела со всем справляться одна.
– Ничего, – говорит она вслух, – снова научусь. И придумаю, как найти Гошу. Или он придумает, как найти меня. Или Марина с Лёвой найдут нас обоих.
Собственный голос успокаивает Нику. Она идет вдоль кромки прибоя, бормоча себе под нос: мы обязательно найдемся. Успокаивает себя, уговаривает.
Через десять минут останавливается, прикладывает ладони рупором ко рту, кричит:
– Го-о-оша! – снова кричит Ника.
И в ответ отчетливо доносится: