– Сегодня же четверг. Тренировка. Она их никогда теперь не пропускает.

– Ах да, – Вольфин картинно хлопает себя по лбу, – точно! Я и забыл. Путь! Главное – Путь!

Гоша не отвечает. Поддержать шутливый тон Вольфина кажется ему предательством, хотя, если честно, сам он не слишком верит во фридых и успехи брахо Ивана. Да, однажды во Вью-Ёрке Ника показала, что умеет видеть, но это было только однажды, и, в конце концов, мало ли, почему это произошло? А что до умения брахо Ивана совершать переход без всяких подручных средств, так даже колдуны-зантеро не могут обойтись без сока ящерицы. Иногда Гоша думает, что, может, Никин брахо – обычный шарлатан.

Но, конечно, Гоша никогда не говорит об этом вслух, боясь обидеть Нику.

Как ни странно, в магазине почти нет народу. Вольфин деловито берет десять бутылок пива, восемь убирает в рюкзак, а две открывает, сбив крышечки о край прилавка. Под возмущенные крики продавщицы они выходят на улицу.

– Время еще есть, – говорит Вольфин, – надо подготовиться. Пойдем вон туда, в скверик.

Гоша ежится.

– А милиция нас не заберет? – спрашивает он. – Знаешь, ну, распитие спиртных напитков в общественном месте…

– Тут же Зеленогорск! – смеется Вольфин. – Это суперсекретный город физиков и математиков. Здесь милицию интересует только, чтобы мы не украли какой-нибудь секрет. Ты думаешь, почему мы сюда на концерт приехали? Да в городе ни одного концерта «Террариума» не разрешали. А здесь – пожалуйста. Я же говорю – город ученых. Пусть, мол, слушают, что хотят, – лишь бы работали.

В скверике Вольфин прямиком идет к детской площадке. Усевшись на качели-бревно, показывает Гоше на противоположное сиденье.

Когда Гоша был маленьким, он любил на таких качаться, но теперь, конечно, они с Вольфиным слишком большие, поэтому раскачиваются только чуть-чуть.

– Я когда сюда впервые попал, – рассказывает Вольфин, – сразу проперся. Знаешь, как мы в книжках в школе читали, – «Пятница кончается в понедельник», «Навстречу грозе», «Математики смеются» и все такое. Сплошной энтузиазм, все работают круглые сутки, не прекращая шутить и каламбурить.

– Да, мне папа рассказывал, – мрачно говорит Гоша.

Он помнит, чем эти рассказы закончились: с работы родителей выгнали, а когда позвали обратно, оказалось, что работать придется на Учреждение.

– Да, это была фишка их поколения, – кивает Вольфин. – Коллективный труд, все такое. По мне, так личная свобода важней.

– Поэтому ты и ушел с матмеха.

– Ну, типа того, – Вольфин отпивает из горлышка. – Да и надоело, на самом деле.

Сказав «матмех», Гоша тут же вспоминает Лёву. За полгода он уже привык, что мысли об исчезнувшем друге выскакивают внезапно, как грабитель из-за угла.