Если бы тогда проснулся я, а не Лёва, думает Гоша, я бы, наверное, успел выстрелить первым. Реакция у Лёвы всегда была так себе.

Гоша делает несколько глотков. Пиво чуть прохладное и кисловатое.

Гоша с Лёвой еще с детского сада были друзья не разлей вода. И в детском саду, и потом, пока Лёва не перешел в матшколу. Даже и после! В конце концов, не только Ника, но и Лёва с Мариной вытащили Гошу из тюрьмы в Банаме!

Не бросили в Заграничье, придумали, как спасти. А сейчас Гоша за полгода так ничего и не сделал, чтобы вернуть Лёву. Марина прочитала сотню книжек, нацелилась на стажировку. Ника занимается фридыхом пять вечеров в неделю, чтобы научиться в одиночку переходить Границу. Один Гоша бесполезен. Только и годится ходить на полуподпольные концерты или пэпэпэшные сборы.

Вольфин ставит пустую бутылку на землю.

– Ну что? – говорит он. – Пойдем?

Они спрыгивают с качелей, Вольфин довольно потягивается.

– Ка-а-айф, – говорит он.

Гоша мрачно кивает.

– Последний раз, – говорит Вольфин, – я с Лёвой как раз пиво пил. В «Ракушке», за пару дней до того, как вы на Север уехали. Как туда захожу, его вспоминаю.

Гоша никак не может привыкнуть к манере Вольфина внезапно заговаривать о Лёве. Сам Гоша никогда не поминает Лёву вслух – только если Ника или Марина начнут первыми, но это бывает редко. Им не надо говорить: они и так о Лёве помнят.

А Вольфин говорит о нем легко, словно Лёва куда-то ненадолго уехал и скоро вернется. Наверное, потому, что он никогда не был с ним так дружен, как Гоша.

Или потому, что Вольфину не в чем себя винить? Он-то не спал, когда Лёва готов был сражаться за нас всех…

Может, поэтому я так полюбил общаться с Вольфиным, думает Гоша. Потому что он один легко вспоминает Лёву.

– Я тут недавно думал про эту историю, – безмятежно продолжает Вольфин, – и у меня появилась гипотеза насчет того, что с Лёвой может происходить.

– Да? – с сомнением спрашивает Гоша.

Вольфин, конечно, гений, но Марина перерыла все секретные материалы в библиотеке Академии, до каких смогла добраться, и не нашла ни одной гипотезы.

– В свое время мы с Лёвой обсуждали, что представляют собой миры Заграничья, – говорит Вольфин. – Лёва считал, что это такая фрактальная система, где каждая область соприкасается с множеством других, поменьше, а те – с множеством еще более мелких, сохраняющих при этом общую самоподобную структуру.

– Да, – кивает Гоша, – Лёва мне объяснял.

Нельзя сказать, что я тогда все понял, думает Гоша, ну да ладно. Хотя бы слово «фрактал» запомнил – и то результат.