Мы с мамой постепенно привыкали к жизни в изменившихся условиях: она ходила на работу, а я в школу, хотя, как только учителя и другие заметили мой вздувшийся живот, я решила оставаться дома. Маме я этого не говорила. Я просто уходила прежде нее, дожидалась за углом, пока она уйдет, потом возвращалась домой, шла к себе в комнату, валилась на кровать и смотрела в потолок. Иногда я делала себе бутерброд, но большей частью сидела или лежала на кровати и думала… ни о чем.

На шестом месяце я была дома и ничего не делала, когда в дверь позвонили. Я подошла к ней. Это был один из тех ребят. Он даже не заслуживает того, чтобы быть названным по имени. Он-то точно не называл меня по имени во время всего того полуторачасового испытания. Я распахнула дверь.

– Что?

Он потоптался на месте.

– Можно войти?

– Нет.

Я удивилась его приходу. Не подозревала, что он знает, где я живу. Может быть, он узнал у кого-то. Зачем ему это могло понадобиться? Не настолько он мною интересовался, чтобы появиться раньше.

– Я просто хотел сказать…

– Хватит. Слишком поздно. Не говори, что вы сожалеете. Вы не сожалеете. Вы просто боитесь, что я скажу кому-нибудь, что вы сделали, ты и твои дружки.

Он посмотрел на свои кроссовки, потом поднял взгляд на меня.

– Да. Но я сожалею. Я не хотел…

Я захлопнула дверь и вернулась в комнату к своим мертвым куклам. Достала их из стенного шкафа, взяла мокрую тряпку, раздела их и тщательно вымыла их тела. Как странно было думать, что через несколько месяцев я буду делать то же самое с маленьким существом, растущем во мне. Я хотела чувствовать себя счастливой, грустной или хоть какой-нибудь. Большей частью я ничего не чувствовала.

Я еще не показывалась врачу. Мама сказала, что не может отвести меня к нему. Люди узнают. Начнутся разговоры. От идеи уехать, затем вернуться и сделать вид, что это ее ребенок, мама отказалась. Я пыталась представить, что подумают люди, услышав детский плач из нашего дома.

Я считала, что мы могли бы переехать. Примерно в это время мама заговорила о меньшем доме. Отец не умер, считали мы, но он не присылал денег, а маминого заработка не хватало, чтобы поддерживать наш большой дом. Мне не хотелось уезжать. Что, если отец вернется, а мы переехали? Как ему узнать, где нас найти?

Когда в следующий раз к нам приехала бабушка, она покосилась на меня, потом на маму и сказала:

– Этой надо сесть на диету.

Мама засмеялась и сказала, что мы обе уже на диете.

Бабушка сделала мне еще один подарок. Новую куклу. Я поблагодарила ее. Уж не знаю, зачем она это сделала, мне было уже почти пятнадцать. Может быть, она считала, что я их все эти годы коллекционирую. Я положила новую Элизабет на полку и стала ждать.