Когда в положенное время у меня не случилось месячных, я немного занервничала. Их не было больше двух месяцев, и я заметила, что ем больше. Тогда я поняла. Пошел уже четвертый месяц, когда спохватилась мама. Она потребовала, чтобы я сказала, беременна я или нет, и я, кажется, сказала, что да… немного. Она стала плакать и кричать на меня, упрашивала и требовала, чтобы я рассказала, как все случилось. Но, по-моему, ей это было не очень важно. Она не хотела знать, что два потных парня меня держали по очереди, когда третий лежал на мне.

Отец только посмотрел на меня, не говоря ни слова.

«Что он хотел рассказать мне все эти годы?» – думала я. Он сказал, что ему надо съездить в магазин. Схватил бумажник – черный кожаный, который я подарила ему на прошлое Рождество, – и ключи, вышел к машине, выехал задним ходом по подъездной дорожке на улицу, развернулся и поехал к магазинам на краю района. Больше я его не видела.

Мама продолжала кричать на меня, потом перестала и зарыдала. Она продолжала спрашивать меня, что подумают люди. Я хотела сказать, что они подумают, что я забеременела, вот и все. Мама сказала, что мне придется сделать аборт, а через две минуты после этого – что мне придется оставить ребенка, чтобы это стало мне уроком. Она говорила, что не будет воспитывать его. Что придется отдать его, чтобы его приняли в свою семью другие люди. О нет, она притворится беременной, уедет в другое место, потом вернется со мной и ребенком, и они с отцом скажут, что это их ребенок, мой нежданно появившийся на свет брат или сестра.

Она плакала и кричала на меня часа два, но через некоторое время стала затихать. К тому времени отец уже должен был вернуться домой. Мама пробовала позвонить ему по телефону, но мы услышали звонок из родительской спальни. Телефон он оставил там.

К полуночи отца все еще не было, и мама позвонила в полицию, чтобы сообщить о его исчезновении, но для них отец пока не считался пропавшим, поэтому мама стала обзванивать больницы. Она позвонила в полицию штата. Она ходила туда-сюда по коридору, заходила в гостиную, смотрела там из окон, как бы рассчитывая заметить отца, проезжающего мимо, или что-то такое. Она заходила во все комнаты, включая там свет, затем включила свет возле дома. Наверно, наш дом выглядел как гигантский торт, купленный по случаю дня рождения, все огни в нем и вокруг него горели. Зачем она это делала? Может быть, думала, что он потерялся во тьме и что ему нужен своего рода маяк, который бы указывал дорогу к дому.

По истечении положенного срока она сообщила о его исчезновении в полицию, и они расклеили объявления. Одни говорили, что его видели на севере штата Нью-Йорк, или другие, что в штате Мичиган. Он не звонил. И не писал.