Несколько смущенная, Кира кивнула, сделала глубокий вдох и, сосредоточившись, разгладила последние мурашки на оболочке.

– Ты права.

Воробей резко дернула головой:

– Ты чертовски права: я права.

Без всякого умысла Кира спросила:

– Какими лекарствами накачал тебя Вишал?

– Какими бы ни накачал, слабовато действуют… Попробуем по-другому.

Она загнала Киру на беговую дорожку. Спринт чередовался с попытками уговорить Кроткий Клинок выполнить определенные действия (чаще всего – принять иную форму согласно указаниям Воробья). Кира обнаружила, что, когда она пыхтит и сердце так часто бьется, почти невозможно сосредоточиться. Все это слишком отвлекало, и не удавалось навязать свою волю Кроткому Клинку. Более того: порой Кроткий Клинок пытался предугадать ее желания, как чересчур усердная секретарша, и выбрасывал щупальца сильнее и дальше, чем требовалось. Спасибо, что без лезвий и шипов и все-таки не настолько далеко, чтобы подвергнуть опасности Воробья (та держалась на максимальном расстоянии, какое позволяло довольно тесное пространство тренировочного зала).

Более часа экс-морпех гоняла Киру, проверяя ее так же тщательно, как до того Вишал и Карр, но не только проверяя – обучая. Она побуждала Киру исследовать пределы возможностей Кроткого Клинка и своего взаимодействия с инопланетным организмом, а установив пределы – продавливать и расширять их. Все это время странная боль внизу живота не отступала. И уже начинала беспокоить Киру.

Среди прочих приказов Воробья один ее особенно напряг: морпех велела Кире тыкать себе в руку кончиком ножа и стараться не допускать, чтобы Кроткий Клинок затвердел, обороняясь.

При этом Воробей твердила:

– Если ты даешь себе поблажку, то зря занимаешь здесь место.

И Кира упорно колола себя в руку, прикусив нижнюю губу. Не так-то просто: Кроткий Клинок уворачивался из ее мысленной хватки и останавливал удар ножом или направлял его вскользь.

– Хватит! – пробурчала Кира, обозлившись, и ткнула снова, на этот раз целясь не только в свою руку, но и в Кроткий Клинок, желая причинить ему такую же боль, какую он причинял ей.

– Эй! Берегись! – предупредила Воробей.

Кира глянула и увидела, как из руки во все стороны вылезают полуметровые зазубренные шипы.

– Ах, черт! – вскричала она, поспешно их втягивая.

Воробей, нахмурившись, еще немного отодвинула скамейку – подальше от Киры.

– Скверно, Наварес. Попробуй еще раз.

И Кира попробовала. Было больно. Было трудно. Она не сдавалась.