Глаза Одивы наполняются горем… вот только я уже не верю ей.

– Ты должна подготовиться. Я знаю, как сильно ты заботишься о моей дочери.

Намного больше, чем ты?

Она вздыхает и опускает взгляд.

– Аилесса мертва. Но в этот раз я полностью в этом уверена.

Моя рука напрягается, но Одива не отпускает ее.

– Тирус подал мне знак.

Бог, который даже не говорит тебе, где сейчас его шакал?

– И я верю ему. Связь между матерью и дочерью сама по себе особая благодать. Но как бы глубоко я ни искала ее, нить, связывающая меня с Аилессой, исчезла.

А связывало ли вас вообще хоть что-то?

Одива закрепляет бинт у меня на руке.

– Мне жаль, что пришлось сказать тебе это известие. Я вижу, насколько оно шокировало тебя.

– Да. – Мой голос звучит чуть громче шепота.

Аилесса не умерла. Я осознаю это так же хорошо, как и в первый раз, когда Одива озвучила эту ложь. И если я и выгляжу шокированной, то лишь от того, насколько бессердечной она оказалась. Почему она с таким упорством отказывается от своей дочери и костяной флейты?

– Я скорблю об Аилессе больше, чем ты думаешь. Как и каждая Леурресса в нашей famille. Но мы не должны впадать в отчаяние. Боги ожидают, что мы выполним свой долг, несмотря на трудности, появившиеся на нашем пути. Вот почему они вмешались.

О чем она говорит? Пот стекает по шее, когда Одива сильнее сжимает мою руку.