Достав из правого кармана запасной рубин, я сжала его в кулаке. Закрыла глаза, во второй раз за вечер ощутив, как пульсирует под пальцами энергия прекрасно огранённого камня.

– Дархадас, лан-кнаймхо эгус рухэн…

Магические силы рубина текли сквозь мои пальцы – кристально чистой водой, хрустальным ключом, пробившимся из-под земли. Без камня я бы уже свалилась, обливаясь кровью: заклятие, которое я читала, требовало огромного количества сил. Пускай устроить пожар на ровном месте несложно – заклятие и рунная формула, которую я выплетала пальцами левой руки, были довольно простыми, – выжечь всё в окрестностях тридцати футов куда сложнее, чем обратить пеплом небольшое количество серебряной краски и медную миску.

Последнее слово истаяло в воздухе за миг до того, как фигуры одержимых стали подниматься с земли.

Синее пламя за границей пыльного круга полыхнуло вместе с печатью, засиявшей так, что резало глаза.

Огонь взмыл к небу потоком в человеческий рост, точно вода, текущая снизу вверх. Он обжёг волной жара даже меня, стоявшую в безопасности защитного круга. Он поглощал траву, таволгу, заросли девясила вокруг перекрёстка и фигуры одержимых с жадностью ребёнка, дорвавшегося до новой игрушки. Воздух наполнился дымом, сладко пахнущим горелыми цветами и тошнотворно – печёным мясом.

Одержимые даже не вскрикнули: просто рухнули в языки пламени, точно в реку. Видимо, тварь оставила их, как только поняла, что марионетки больше непригодны к использованию.

Выждав для верности ещё секунд десять, стараясь не дышать, я наконец опустила руку. Когда огонь погас, в свете фар Французика узрела, что за границами круга на земле не осталось ничего, кроме чёрно-серого пепла – и тёмных куч, очертаниями отдалённо напоминающих скрючившихся людей.

Какое-то время я смотрела на них, пытаясь осознать, что одна из этих куч – мастер Тинтрэ.

Потом наконец позволила ногам подкоситься – и меня вырвало прямо на пыльную линию, защитившую нас с ребятами от испепеляющего огня.

…я убила их. Этих людей. Своего учителя, желавшего мне только добра.

Пусть мой огонь лишь сжёг тела, в которых уже не было живых душ – я убила их в момент, когда заставила появиться на этом перекрёстке.

– Пойдём, Лайз. – Сквозь пелену дурноты я ощутила, как руки Питера берут меня за плечи, поднимая с земли. – Тебе нужно домой.

Тыльной стороной грязной ладони я вытерла губы; даже вкус пыли был приятнее, чем кислые остатки полупереваренного ужина. Поняла, что выронила рубин, и, различив на земле у мыска кеда красный отблеск, вернула камень в карман – следов лучше не оставлять.