– Да только харлерских фейри, ясен пень, это всё не устраивало, и началась война. За Форбиденом куча людей пошла – и не подумаешь, что стольких фейри раздражали. Тогда Динэ и порушили… и Динэ, и Манчестер, и Ливерпуль, всех городов не упомню. А в итоге Форбидена траванули, и королеву тоже, – заканчивает бритоголовый. – Несколько покушений было, но все проваливались, а тут получилось.

– Сдох в муках. Туда ему и дорога, – безжалостно добавляет его приятель, смачно выплюнув жвачку на пыльную землю. – Надеюсь, его в потустороннем мире жарят все, кто из-за него помер.

– С тех пор уже… сколько ж там… ну да, сорок семь лет прошло, – подсчитывает девушка. – С конца войны. А в Динэ никто возвращаться не стал: баньши твердили, что здесь тень смерти повсюду, других фейри тоже морозило, да и людям не по… эй, вы чего?

Лайза издаёт горлом странный жалобный звук. Под недоумёнными взглядами фарвокеров отступает к лесу спиной назад.

Развернувшись, бежит обратно под сень деревьев, – и Коул, не обращая более никакого внимания на тех, кто с ними беседовал, кидается следом.

Подростки смотрят им вслед, пока оба не исчезают среди буковых стволов; они уже не видят, как сид нагоняет Лайзу далеко в лесу.

– Лайза! – Коул хватает её за плечи, пока та рвётся куда-то, как безумная. – Лайза, остановись!

– Пусти меня! – Она почти визжит. – Из-за тебя… мама умерла, а Эш… Эш… – Когда она всё же выкручивается из рук сида, то не бежит дальше, а утыкается лбом в ствол ближайшего бука. – Я всегда знала, что Эш далеко пойдёт. – Шёпот, срывающийся с её губ несколько мгновений спустя, до внезапного, до жути спокоен. – Но не так же. Не так. Эш, он же… он же Инквизитором хотел стать, как прадедушка, он… а стал монстром. Из-за меня. Из-за тебя. Хоть бы я никогда тебя не встречала, хоть бы… я…

Сид смотрит, как девушка сползает на землю, цепляясь руками за шершавую кору, скрючиваясь в рыданиях.

– Прости, – он тоже почти шепчет. – Прости меня. Я впервые был в вашем мире. Я не думал о времени, просто забыл о нём. – Он тянет к ней пальцы, но так и не решается коснуться судорожно вздрагивающей спины в белом шёлке. – Я… я верну тебя на Эмайн. Там твои раны исцелятся. Если ты не пожелаешь видеть меня, я никогда больше не приближусь к тебе, но даже тогда ты не будешь знать нужды ни в чём. Я сделаю всё, чтобы искупить свою вину, клянусь.

Когда Лайза, замерев, медленно поднимает голову, она больше не плачет. Лишь губы чуть подрагивают на мокром от слёз лице.

– Мне холодно, – тонким ломким голосом говорит она. – Разведи костёр. Собери хворост. Пожалуйста.