— Сам справлюсь, — Доцент сплюнул и мотнул головой, четко выделившись в зеленом полусвете ночника. — Поищи рубильник, хотя бы осмотримся.

Макс не стал спорить насчет ранения. Доцент, конечно, больше не по медицине, но в огнестрелах и холодных разбирается отлично. Говорит справится, так и справится.

Щиток отыскался, как и всегда, в стандартном месте, на стандартной высоте и, перед тем, как стандартно его щелкнуть, дожимая аварийную батарею, Макс не забыл предупредить о выключении ночников.

Свет оказался мягким, не режущим глаза и позволяющим рассмотреть хотя бы что-то в месте, где им пришлось оказаться, и…

— Твою мать! — Доцент, уставившись в одну точку, ругался без остановки. Нормальные слова едва пробивались через мат. — Замерли, стоим на месте!

В его глазах плавал ужас. В глазах, смотрящих на длинную комнату, посередине заставленную стеклянными сосудами-дьюарами, с краев забранных металлом. И такого всепоглощающего страха Макс у него ни разу не замечал.

Доцент мог спокойно ковыряться в трупе степняка, сдохнувшего от непонятной болезни. Умел работать с таким странным материалом, что Белый пару раз отряжал самого Макса караулить умника по время работы. Спокойно отправлялся на полевые выходы, не имея никакого практического боевого опыта. А сейчас…

Доцент отчаянно боялся, неожиданно сразу разобравшись в содержимом последней тайны бункера. Макс, рассматривая их, различил лишь знакомый значок биологической опасности. Но хватило и этого, чтобы хотя бы немного понять товарища с его чувствами.

— Что, братишка?

— Это… — Доцент кивнул на аккуратно составленное нечто. — Это не должно существовать. А раз существует, то должно остаться тут и никогда не оказаться снаружи.

Мэдмакс кивнул, пытаясь его понять. Биологическое оружие штука страшная, все верно. Но почему он так боится?!

Он щелкнул фонарем, навел луч на сосуд и… Вздрогнул.

Непроглядная чернота, прячущаяся за стеклом, вдруг ожила. Покрылась россыпью красных точек, откликнувшихся на направленный пучок света, точки зардели багровым и, кое-где, заалели угольками.

— Выключи! — крикнул Доцент. — Немедленно.

Макс послушался и сам вдруг понял — он боится. Боится неизвестного дерьма, что он совершенно не хотел искать. Ведь краснота за стеклом не желала остывать и засыпать, лениво гася мерцающие огоньки, гася также неохотно, как в ночи пропадают глаза волчьей стали, понявшей, что ей ничего не светит. Черт, что же такое…

— Стреляют… — Рэд, молчавшая все время, встала с пола. Кивнула за толстенную плиту, спрятавшую их от пальбы. — Наши там…