Я смотрю вверх. Прислушиваюсь. Тихо. Слишком тихо, даже камни не хрустят. Он должен найти способ. Уже не могу сдерживать рыдание и сильнее прижимаю ладонь ко рту, пока ногти не впиваются в подбородок.

И вдруг чувствую хриплое дыхание на моей щеке. Бегу на полусогнутых ногах, игнорируя свои ноющие мышцы спины и то, что могу удариться о низкий потолок. Я не оглядываюсь и ничего не вижу от паники. А затем, оступившись, с криком падаю с лестницы вниз и оказываюсь в огромной пустой пещере, видимо, когда-то являвшейся склепом. Редкие лунные лучи проникают сквозь дыры в хрупком потолке. Запах мокрой собаки и крови настолько интенсивен, что я стараюсь дышать как можно реже, хотя легкие горят от нехватки воздуха. Я в его логове.

Где он пожирает своих жертв.

Лохматая тварь появляется на верху лестницы, и я медленно отступаю назад, зная, что выхода нет. Вот и все. Вот такой бесславный конец. Потерянная принцесса, воительница-неудачница, растерзанная в вонючей норе. Моя нога цепляется за плитку пола, и я падаю назад, приземляясь головой на что-то мягкое. У самого уха раздается какое-то пыхтение, и я подскакиваю, уставившись в серебристую мордашку маленького волчонка. Четверых волчат.

– Так ты мать, – выдыхаю я, потому что теперь ее поведение имеет смысл. Как близко она держалась к развалинам. Бесконечные круги, которые она нарезала. Она не выискивала жертву – она охраняла потомство от нападавших.

Волчица неторопливо спускается вниз.

– Так меня еще никто не называл, – звучит ее голос, человеческий голос, перекрываемый волчьим рычанием. Мне нужно мгновение, чтобы понять слова. Она подходит ближе. – Чудовище, зверь, мерзость. Самка. Конечно, когда понимали это. – Ее взгляд блуждает от моего лица к кинжалу, а потом к своим детенышам, которые с любопытством тычутся мне в спину своими лапками.

В голове мелькает ужасная мысль о том, как я перерезаю глотку одному из ее волчат, чтобы отвлечь ее. Я с отвращением бросаю свой кинжал на землю и всхлипываю. Вытираю лицо, размазывая пыль, грязь и слезы.

Волчица фыркает, и ее влажное теплое дыхание обдает мое лицо.

– Кого это они прислали в этот раз? – ее голос звучит одновременно удивленно, весело и недоверчиво. – Неужто полного идиота?

Я не произношу ни слова, потому что она права. Я идиотка. Маленькие волчата – единственное, что может спасти мою жизнь. Убью одного из них – доберусь и до матери. Тянусь за кинжалом, крепче перехватываю рукоять. Но руки мои дрожат, и мне приходится сжимать кинжал так сильно, что костяшки пальцев белеют. Я заношу кинжал над самым маленьким щенком с серебристо-белой шерстью, у которого меньше всех шансов на выживание, и тут же роняю его на колени.