Келси помотала головой, пытаясь избавиться от головокружения. Это походило на одну из тех сбивающих с толку картин, в которых пряталась вторая картина, а в той – третья, и так до тех пор, пока последняя крохотная точка не делалась едва различимой. Подумав об этом, девушка подняла голову и попыталась осмотреться при утреннем свете – уж не высятся ли стены и вокруг них? Вдруг они, в свою очередь, тоже часть мира побольше?

Оба самоцвета – и Витле, и ее собственный – раскачивались над этим маленьким миром и теперь задергались, пытаясь вырваться. Они походили сейчас на живых существ, движимые целью за пределами человеческого понимания. Келси отпустила свой камень. Он промчался над миниатюрным миром, завис над вторым храмом с колоннами и вторым миниатюрным миром – и из центра этого мира навстречу камню ударил луч света. Самоцвет вспыхнул, словно солнце, и свет его был так ярок, что Келси пришлось прикрыть глаза ладонью. Витле то ли по неосторожности, то ли намеренно тоже отпустила свой камень, и он помчался туда же. И вспыхнул сокрушительный, ослепительный свет, не в уменьшенной копии их мира, а у них над головами. Сверху ливнем посыпались горящие радугой осколки кристалла, но ни один осколок не упал на путников и не причинил им никакого вреда.

Но воздух наполнился звонкими переливами, словно осколки хрусталя сталкивались друг с другом на ветру. Эта музыка была исполнена радости, и Келси внимала ей в восхищении, но постепенно радость сменилась более печальными нотами. А по маленькому миру стали растекаться пятна тени. То тут, то там свет сменялся темнотой, она становилась все обширнее и гуще, пока не накрыла собою треть маленького мира, – а музыка хрусталя становилась все печальнее.

Келси поймала себя на том, что тянет руки, словно бы желая смахнуть прочь ближайшую из теней, вернуть прежний яркий свет. Она обнаружила, что не может понять, где ее самоцвет, а где тот, что выпал из рук Витле, потому что они слились воедино, образовав сверкающий шар, и исходящий от этого шара искрящийся свет сражался с тенями. Благодаря этому свету второй миниатюрный мир был свободен от тьмы, но Келси твердо знала, словно видела все собственными глазами, что тени пытаются заполонить и его.

Витле стояла на коленях, и с губ ее лились слова – судя по ритму, они могли быть либо заклинанием, либо песней. И Келси вдруг обнаружила, что тоже выпевает мелодию под стать перезвону кристаллов:

Девушка увидела, как Витле протянула руку, призывая свой камень, – но тот не отозвался. Из глаз Витле потекли слезы – Келси не ожидала такого от колдуньи, – и серое одеяние промокло на груди.