На плечо ее легла рука, и девушка жадно зачерпнула сил от этого прикосновения. Она была так поглощена своим сражением в провале, что лишь краем глаза заметила, что Йонан стоит между ней и Витле, положив правую руку на ее плечо, а левую – на плечо колдуньи. Она тянула энергию, а он отдавал, и она повелевала – о, как она повелевала! Но где-то в самой глубине сознания Келси поражалась тому, что она делает, и откуда вообще знает, что надлежит сделать.

Красный свет пылал все яростнее и все сильнее поглощал ясный свет самоцветов. Рука Йонана исчезла с плеча Келси, связь, дававшая ей силу сражаться, разорвалась. Келси увидела, что воин бежит, огибая провал с миниатюрным миром. Он направлялся к тому месту, откуда бил красный луч. Мелодичный перезвон, сопровождавший движение кристаллов, заглушил грохот, напомнивший Келси о вибрации в гороподобном чудовище и о барабанах фасов. Но девушка изо всех сил пыталась сохранить жизнь в своем камне, подпитать его своей волей.

Витле зашевелилась, приподнялась на руках. Лицо ее осунулось; по виду колдуньи можно было подумать, будто за то время, что она лежала над провалом, для нее прошли десятилетия мучений. Но губы ее снова беззвучно зашевелились, и Келси была уверена, что Витле твердит слова ритуала, что был частью ее колдовской подготовки.

Потом издалека донесся крик и звон оружия. Йонан! Он, должно быть, одолел врага! Но Келси казалось, что он мало что может сделать. А потом барабанный бой перебил крик:

– Глидис! Нинутра!

И Витле, уже поднявшаяся на колени, выкрикнула:

– Волею Лангве, силою Трисис, памятью Джандерота!

Имена, к которым взывала Витле, ничего не значили для Келси, но она твердо решила не сдаваться. И снова в глубине ее сознания возникло удивление: почему так важно, чтобы она победила? Что ей до этого мира? Однако Келси содрогалась, видя, как ширится Тень.

А ширится ли? Она увидела, как щупальце Тьмы, тянувшееся к мысу, что уходил в неведомое море, отдернулось. А на мысу вспыхнула искра и окрасилась в синий цвет. И снова вспыхнул синий огонь, уже ближе к ней, и пламя его было ясным. Двойное солнце самоцветов закружилось, и окутывавший их кроваво-красный туман немного рассеялся.

Келси сосредоточилась на камнях и попыталась выбросить из головы звуки боя, несущиеся с другой стороны провала. Эти люди взывали к их богам, их воплощениям Силы. А к чему взывать ей, кроме того, что находится в ней самой?

Келси зарычала, сама того не осознавая. Откуда-то из глубины ее души поднимался гнев, непонятный ей самой, но жгучий, как та первая вспышка протеста, что в результате провела ее через Ворота. Тогда она не допустила гибели животного, а теперь отказывалась смириться с гибелью мира, ибо лежащая внизу миниатюрная страна стала для нее такой же реальной, как и все за пределами этих каменных колонн.