Баська попыталась нащупать на ледяной руке жилу. Но та не нащупывалась. Поглядела на грудь. Та вроде вздымалась, а вроде и нет. Вона, у Полушки, которая прежде при Баське спала, так грудь ходуном ходила. Правда, и была такой… такой, которой у мага при всем желании не вырастет, но поди ж ты… а он лежит себе тихонечко.

— Не дышит, — вздохнула Маланька и осенила себя знамением.

— Дышит! — Баська решилась и ухом приникла к этой вот невздымающейся груди. Ежели сердце бьется, стало быть живой… а оно билось.

Постукивало этак, неспешно, но все же…

— Живой! — сказала она с немалым удовлетворением. И на Маланьку глянула сверху вниз, чтоб та не зазнавалась. Ишь, выдумывает, будто маг под Баськиным приглядом помрет. — Только холодный…

— Надо ведьму звать.

— Надо, да… — Баска почесала макушку, в которой что-то свербелось. Баська лишь надеялась, что это мысля, а не звери платяные. Небось, намаешься выводить и с зачарованным гребнем. — Зови?

— А чего я? — Маланька аж попятилась, но недалече. — Это тебе велено!

— Сидеть велено, а не звать, — возразила Баська и вновь к груди приникла ухом. Заодно и рубаху пощупала. Хорошее полотно, тонкое, небось, голландское, наши погрубей делают. А что пожелтело, так это с недогляду.

Небось, неженатый. Вот и отдавал стирать, кому ни попадя, а то и вовсе девкам дворовым, которым все одно, что наши холстины, что тонкое сукно.

Мага даже стало жаль. Не потому, что помирает, все-таки Баська в ведьму свою верила, но из-за бестолковости его и житейской неустроенности, от которой он — иначе и не объяснишь — и стал рядиться этаким чучелом.

— Согреть его надобно, — решила Баська и одеяло поправила.

Поглядела задумчиво.

Помнится, батюшка сказывал, как одного разу зимою в бурю попал да такую лютую, что ни земли, ни неба не видать. Обоз замело, кони полегли, позанесло их снегом, люди же, чтоб не померзнуть, друг дружку грели.

Мысль была…

— Еще одеяло принесть? — поинтересовалась Маланька и вошла-таки, дверь за собой притворивши. Оно и правильно, а то был дом приличный, но понаехало тут люду всякоразного.

И приглядеть бы, да…

— Не поможет, — Баська руки мажеские пощупала, все более убеждаясь в собственной правоте. — В егоном теле своего тепла не осталось, поди. Надобно…

— Грелку?

Баська решительно одеяло откинула.