— Иди… такие тоже миру нужны.

Такие?

Это…

…протяжный крик человека, который пытался дотянуться до здоровенной твари, донесся и сюда.

— Это прежде-то мертвое от живого отделено было, но после мешалось, сплеталось воедино. Вы, маги, с силою управляетесь всякою, особых различий не делая. В себя берете, а после уж, переродивши, сделавши годною, и пользуетесь. Ведьмы вот, напротив, внешнюю силу имают. Но только живую.

— А ведьмаки мертвую?

— Именно так.

— И я теперь… — Ежи сглотнул. — Я больше не маг?

Святогор развел руками.

— Почему я? Ты… ты уйти не мог?

Он склонил голову, признавая, что именно в этом дело.

— Мне рассказывала… раньше… крыши разбирали… над мельниками и кузнецами, чтобы ушли… и еще над знахарями, а то и вовсе жгли дома.

— Люди боятся, — Святогор провел по короткой своей бороденке. — Мельники, кузнецы… нет, там редко кто ведьмачит. Мельник с живым зерном дело имеет, и сила его, коль случается, тоже живая. Иначе от такой муки многие беды случились бы. Кузнец и вовсе подле огня живет. Знахари… тут по-всякому.

Это невозможно!

Ненаучно, в конце-то концов! Давным-давно, еще Аполокистом Узварским, великим ученым из Царьграда, было доказано, что суть любой энергии — сердце мира, которое эту самую энергию по жилам мировым гоняет, подобно тому, как сердце живого существа наполняет кровью сосуды.

И…

— Про науку меня не спрашивай, — Святогор махнул рукой. — Только скажу тебе так, что на всякого мудреца своя простота найдется. Я вышел из той ложбины, не понимая, что обрел. Потом… учился. Как оно получалось. Бродил по миру. То тут, то там… выпало как-то встретить и подобного мне, но старого. Древнего даже. Тогда-то и понял, сколь опасен мой дар.

…тот человек, пытался драться, да только разве способен выстоять он против созданий, которых обычным-то клинком не возьмешь?

Он кричал.

И крик затих. А стая…