— Его волки задрали, — ответил тот, который Стасе плащ отдал и улыбнулся этак, широко, что видны стали белые, на редкость красивые зубы.
Разве что клыки великоваты.
— У нас тут волков не водится, — Лилечка оперлась на широкую ладонь Норвуда.
— Это… чужие волки, — он сказал это серьезно. — Случайно тут оказались… но они уже ушли.
— Да и детей волки не трогают.
— Точно…
Странный разговор.
И люди тоже странные, но опасности от них нет. Бес и тот прислушиваться перестал, сел себе, выкусывает из шерсти то ли мусор, то ли мелкие иглы, в нее забившиеся.
— Тогда хорошо, — Лилечка браслет опять поправила, но он все равно соскользнул, чем огорчил донельзя. — Маменьке отнести надо. Ей папенька его подарил, когда сватался. А ты мне подаришь?
— Я? — вот теперь… он не удивился.
Не так удивился, как должен бы удивиться человек, услышав от ребенка очевидную нелепость.
— Ты, — Лилечка вернула ему браслет и посмотрела прямо в глаза. — Ты меня спас, тебе и жениться.
Кажется, жениться Норвуд готов не был.
— Потом, — смилостивилась Лилечка, — когда я подрасту…
Кто-то закашлялся.
А Норвуд…
Встал вдруг и поклонился.
— Буду счастлив, — сказал он совершенно серьезно, так, что Стася поняла: он и вправду женится. Дождется, когда Лилечка подрастет, и женится.
Безумие какое-то…