Дэйн потряс головой, избавляясь от дезориентации, неизбежного спутника таких соединений, и посмотрел на экран. Пылевые щиты снова открыли, и градусах в тридцати по курсу он увидел сияние у края ночной поверхности планеты. В отличие от бурных молний, дифракционных кругов и цепочек, мерцающих в постоянном кишении под облаками далеко внизу, как культуры бактерий, это сияние было ровным.

Когда снова поднялась ионизация, отрезав внешний вид, Лоссин неожиданно доложил:

– Тормозной двигатель, один-семьдесят отметка восемьдесят, четыреста километров.

– Противник пытается нас достать, – сказал Рип.

– А может? – спросил Тау по интеркому.

– Зависит от того, какой у них корпус и какова емкость охладителя, – ответил штурман. – Лоссин, можешь прочесть массу этого корабля?

В окне своего экрана, показывавшем мостик, Дэйн увидел, как татх мотнул головой:

– Слишком много флуктуаций в магнитосфере. – Тут щиты снова открылись, и мех на шее у татха поднялся дыбом. – След потерян. Ты можешь вести нас не в ионосфере, над флуктуациями отражающего слоя?

– Слишком высоко будет, – ответил Рип. – Попытайся так. Со спутниками наблюдения удалось что-нибудь сделать?

– Десять минут до связи с ними, – ответил Лоссин. Шерсть у него на шее уже не топорщилась.

– Спутники наблюдения? – переспросила Туе. – Глиф не мог настроить?

Донесся голос Глифа из машинного отделения:

– Мы настроили спутники для тактического мониторинга, но не смогли еще переориентировать…

– Надо было ждать взлета, – добавил голос Иррбы из отсека двигателей.

– Чтобы не навести пиратов, – сказал вполголоса Дэйн.

Туе кивнула, зрачки ее сузились в щелочки.

– Теперь понимаю.

– И изображения будут медленные, – сказал из рубки Лоссин.

– Слишком много шума – планета гудит колоколом, – врубился резкий голос Штоца. – Частоты падают, амплитуды растут. Но скорость обмена снижается.

– И этого мало, – заметил Джаспер. – Чертовски мешает настраивать двигатели.