Корвейсис и доктор Джинджер Вайс ждали на поле, у маленького терминала. Когда Д’жоржа увидела их, у нее возникло странное, но обнадеживающее чувство, что она оказалась среди своих. Корвейсис говорил ей по телефону о чем-то таком, но Д’жоржа ничего не понимала, пока сама не испытала этого ощущения. К Джинджер она относилась как к попутчику-спасителю, но это чувство было особым.

Даже Марси, прижимавшая к груди свой альбом, завернутая в пальто и шарф, с глазами, припухшими после сна в самолете, при виде писателя и доктора вышла из своего транса. Она улыбалась и охотно отвечала на их вопросы — мать уже много дней не видела ее такой. Девочка предложила показать им альбом и покорилась, когда Корвейсис со смехом сгреб ее и понес на парковку.

«Мы правильно сделали, что приехали», — подумала Д’жоржа.

Корвейсис с Марси на руках шел к машине, Д’жоржа и Джинджер шли за ним с чемоданами. Д’жоржа сказала на ходу:

— Может, вы не помните, но вы оказали Марси срочную помощь в ту пятницу, в июле. Мы даже не успели зарегистрироваться в мотеле.

Джинджер моргнула:

— По правде говоря, я совсем забыла. Это были вы и ваш покойный муж? И Марси? Ну конечно — кто еще?

— Мы остановились на восьмидесятой федеральной, в пяти милях от мотеля, — вспоминала Д’жоржа. — Очень эффектный вид на юг, замечательная панорама. Мы хотели его использовать как фон для нескольких снимков.

Джинджер кивнула:

— А я ехала на восток следом за вами. Я увидела, как ваша машина встала на обочине. Вы наводили камеру на мужа и дочку, которые стояли в нескольких футах, за ограждением.

— Я не хотела, чтобы они стояли так близко к краю. Но Алан настаивал, говорил, что это лучшее место для лучшей фотографии, а если Алан на чем-то настаивал, спорить с ним было бесполезно.

Прежде чем Д’жоржа успела нажать кнопку, Марси оступилась, перевалилась через ограждение и покатилась по склону высотой тридцать-сорок футов.

— Марси! — вскрикнула Д’жоржа, отшвырнула в сторону камеру, перепрыгнула через ограждение и как сумасшедшая бросилась за дочерью.

Когда она добежала до Марси, раздался чей-то крик:

— Не трогайте ее! Я врач!

Это была Джинджер Вайс, спустившаяся так быстро, что добралась до Марси одновременно с Аланом, который ринулся вниз по склону раньше ее. Марси не двигалась, не плакала, была в сознании, хотя и оглушена, и Джинджер быстро определила, что повреждений головы у девочки нет. Потом Марси начала плакать, и, поскольку ее левая нога была как-то странно подвернута, Д’жоржа решила, что у дочери перелом. Джинджер развеяла и этот страх. Поскольку на склоне не было камней и к тому же трава смягчила падение, Марси отделалась легкими ушибами, синяками и царапинами.