Хорошие времена

Хорошие времена

В воздухе наконец потеплело, и Савин, которой после жестоких морозов и бесконечной оттепели не терпелось поскорее открыть двери дворца, решила устроить прием во вновь зацветающем саду. Весна, в конце концов, – это время начать все заново, столь остро необходимая возможность залечить раны. Еще не зарубцевавшиеся раны, нанесенные Великой Переменой, и более свежие, до сих пор сочащиеся кровью.

Однако вечер оказался далеко не таким мягким, как она надеялась; на ее обнаженных руках проступила гусиная кожа, заставляя вспомнить только что минувшие зимние холода. Кто-то из гостей слишком быстро напился, и его грубый гогот имел неприятное сходство с криками мятежников на площади Маршалов. Отблески факелов на доспехах многочисленных стражников наводили на мысли о языках пламени, вздымавшихся в небо над горящим Народным Судом. Ей хотелось скрыться в своих покоях, запереть все двери и прижать к себе своих детей. Однако Савин и без того слишком долго скрывалась. Так что вместо этого она расправила плечи, прищелкнула пальцами, чтобы Зури передала ей коробочку, и взяла еще одну понюшку жемчужной пыли.

Савин далеко не единственная чувствовала себя нервозно. Ее гостями были те, кому хватило удачливости, смекалки или подлости, чтобы пережить беснующиеся толпы, хаос, царивший при Ризинау, резню, устроенную Судьей. Теперь, после кратчайшего периода головокружительного облегчения, они начинали беспокоиться, не попадут ли в результате под чистку, устроенную их новым лордом-регентом.

Лео явно был не в настроении залечивать раны. Он стоял, как обычно, мрачный и отстраненный, как обычно, в окружении инглийцев, как обычно, не желая сесть. Еще в день падения режима Судьи он сразу же взял Адую в крепкие тиски, но после побега Орсо он, с помощью Юранда, организовал в городе настолько жестокие карательные меры, что и не снилось никаким сжигателям.

Бесконечные запреты и обыски, ограничения передвижения и проверки лояльности оказывали гнетущее воздействие на дух людей и ужасное – на деловую жизнь. Единственными, кто нынче процветали, были оружейники, изготовители знамен и художники, малевавшие гербы Союза на домах перепуганных граждан, боящихся выказать недостаточный патриотизм. Лео провозглашал, что хочет внушить адуанцам чувство общей цели, очевидно, не подозревая, что ничто не является настолько явным признаком раздробленности, как пронзительные вопли о единстве на каждом углу.

– Дамы и господа!

Боязливые разговоры смолкли, все взгляды обратились к проходу в дворцовой стене, по обеим сторонам которого висели гигантские штандарты с изображением солнца. Оповеститель надулся, как шар, набрав в грудь воздуха.