– Ничего важного.

– Наглая ложь, – усмехается Сукар, – но это не мое дело.

– Вот именно, – отвечаю я. – Не твое дело, так что не спрашивай.

– Кто-то встал не с той ноги сегодня утром.

Он смеется, скривив свое лицо в притворном негодовании, я тоже не могу удержаться от смеха. Мне нужен смех. Мне нужно забыть. У меня нет времени сокрушаться о том, что могло произойти между мной и Руджеком. Смерть уже близко. И мне будет спокойно. Я продолжаю говорить себе это, чтобы пережить очередной день.

Мы идем через горы, и я всячески избегаю Руджека. Может быть, я и несправедлива к нему, но так будет лучше. Всякий раз, когда мы оказываемся рядом, я нахожу себе занятие или завязываю разговор с одним из моих друзей. С Эсснай или Сукаром мы делимся нашими любимыми моментами с фестиваля Кровавой Луны. Майк пытается меня подбодрить – когда не занят ухаживаниями за крейваном с веснушками и серебристыми волосами. Когда Кира не проводит время с Эсснай, она позволяет мне попрактиковаться с одним из ее кинжалов. Каждый раз, когда я вонзаю лезвие в воздух, я представляю себе лицо моей сестры и чувствую легкий приступ тошноты.

На седьмой день мы оставляем горы позади и спускаемся в долину на окраине племенных земель. Вокруг никаких признаков Эфии, ее демонов или шотани. Внезапно мои так называемые друзья делают вид, что у них срочные дела, оставляя нас с Руджеком в лагере. Я злюсь на них за эту маленькую выходку. Мне тоже пришлось уйти из лагеря, но Руджек следует за мной до самой реки. Я не готова к этому разговору. Пока что. Раны на сердце все еще слишком свежи.

Я останавливаюсь, избегая смотреть на него.

– Я бы хотела побыть одна, пожалуйста.

– Ты собираешься избегать меня вечно? – раздраженно спрашивает Руджек.

– Таков план, – говорю я. – Так что уходи.

– Я знаю, что ты никогда не простишь меня за Эфию…

Я поворачиваюсь и замечаю, как лучи солнца освещают его лицо.

– Какой же ты дурак.

– Я заслужил это, – говорит он, бросая взгляд на свои ноги. – Я заслуживаю и худшего.

– Я должна быть польщена, что ты решил, будто я отдамся тебе?

– Я тоже хотел отдаться тебе, – говорит он, вздрагивая. – Я должен был догадаться…

Я так зла, что все мое тело охватывает дрожь.

– Да, следовало бы!