Спасибо, конечно, но нет, не то.

Сэл заглянула в клинику, где лежал в коме ее брат, и много часов просидела у постели Перри — пока медбрат не отошел разобраться с каким-то там файлом, который ему забыли прислать. Сэл плюхнулась на его место (на компьютере даже не стояло пароля — Лиама бы от такого кондрашка хватила), с трудом пробилась сквозь гнусные черно-желтые окна управления DOS и наконец-то добралась до функции поиска. По запросу «Чен» нашлось несколько сотен результатов, по запросу «Чен, Грейс» — ни одного. Она записана под своим китайским именем? Сэл открыла собственную карту: отчеты о проведенном лечении, отдельная папка на их подразделение, в которой оказалось около двадцати имен, большинство — с пометкой «умер» или «ушел на пенсию». Менчу. Лиам. Асанти. Сэл. А Грейс нету. И никаких Чен во всем списке.

Получается, что, сколько бы Грейс ни резали, ее ни разу не штопали. А если штопали, то без всяких записей. В Ватикане существует отдельная клиника для людей, работа которых — дубасить демонов по физиономиям? Да ничего подобного: Сэл сама видела, как громилы из Первого отряда после очередного задания целой толпой сидят прямо здесь, в приемной. Может, файл Грейс засекречен? Засекречен от персонала клиники? Если история Грейс засекречена, не правильнее было бы засекретить и историю Сэл? Они же вместе ходят на задания. Вот разве что Грейс — тайный ватиканский убийца? Хотя нет, тогда ей не место в Третьем отряде. И вроде бы они ни разу не отправлялись на задание без Грейс. То есть она приписана к ним постоянно.

Медбрат кашлянул, Сэл закрыла поиск.

— Простите, тут мобильного сигнала нет, а мне нужно было срочно проверить почту. — Она показала ему свой телефон.

— А вы бы отключили режим полета.

— А. Ну да. Фу, мне просто жуть как стыдно.

Итак: в спортзал не ходит, медицинскими услугами не пользуется. Грейс должны так или иначе перечислять зарплату, но зарплатные ведомости Ватикан ей уж точно не покажет. Сэл вновь отправилась в неблизкий путь до Архива — по мраморным плитам, под сводами, расписанными мастерами эпохи Возрождения, которые наверняка рассчитывали на то, что у проходящих здесь мысли будут более возвышенные, чем «Как бы это мне вломиться в квартиру к коллеге?»

Уж ты меня прости, Микеланджело.

С другой стороны, она читала Макиавелли. Как там Асанти любит повторять? «Плющило мам-коз»?

— Plus ça change, plus c’est la même chose[2], — уточнила Асанти в ответ на вопрос. Сэл плюхнулась в кресло Лиама и уставилась на сводчатый потолок Архива. Асанти поправила свою лампу для ювелирных работ и металлическую арматуру, удерживающую лупу над папирусом у нее на столе. — А чего оно тебе сдалось, можно спросить?