— Тетя… Ты помнишь меня?

— Конечно, блять, помню! — зло выкрикнула она. — Оно… Я так… Зла!

— Вигдис…

— Заткнись и слушай пока у меня еще есть силы! — рявкнула павшая командир, брызжа слюной. — Черный глаз ослаб, у него мало сил… Он… Борется.

Она кивнула в сторону заточенного под толщей воды мертвеца с горящим сердцем. Ей явно тяжело давалось каждое слово, она изо всех сил сопротивлялась зову злобы, разгорающейся внутри. От ее дыхания веяло холодом.

— Слушай, слушай! — тяжело дыша прохрипела она. — У тебя… У тебя четыре года. Четыре года! Он борется, но у них обоих осталось мало сил. Горящий… Он был там. Он вернется на зов подобного себе, поняла?!

— Вигдис, я… — едва шевеля губами тихо произнесла я. — Я не понимаю…

— Четыре года! У вас четыре года! Вы все сдохнете через четыре года, твари! Сдохните!

Все тело Вигдис напрялось, она попыталась вырваться. Была готова даже разорвать свои собственные ладони, лишь бы вырваться и убить кого-нибудь из нас. Но пока я, замешкавшись и не решаясь прекратить ее мучения лишь молча смотрела на нее, подбежал Снорри с большим кувшином воды и заковал в лед лицо мертвого командира. Один за другим оставшиеся в живых подходили к ней и выплескивали на нее воду. Тело Вигдис быстро покрывалось льдом, движения давались ей все труднее и труднее. Наконец, когда лед сковал ее почти полностью, я собралась с силами и дрожащими руками выплеснула воду, закрывая глаза.

Все молчали — никто сейчас не хотел нарушать установившийся покой. Даже погребенные словно вмиг застыли, замерли, и был слышен лишь вой холодного, колючего северного ветра.

— Вот и все, — вздохнул первым Бруни. — Хорошая баба была.

— Да, — коротко поддержал его Сих.

Ее лицо навечно осталось заперто в ледяных стенах крепости. Наверное, так она и хотела уйти из жизни — там же, где и сражалась столько лет. Мне же лишь оставалось надеяться, что когда-нибудь она сможет обрести покой.

Вскоре один за другим люди начали готовиться ко сну. Спать, впрочем, можно было не всем — двое человек обязательно оставались караулить наш лагерь на случай, если мертвецы вдруг решат атаковать. Остальные же, пока не настала их смена, могли позволить себе долгожданный отдых.

Под шкурами, в окружении Киры и Афины, было тепло, но все равно приходилось спать в шубе. Наверное, наше лежбище прогрелось бы за ночь от тепла наших тел, но все мы слишком замерзли и устали, чтобы ждать этого.

Кира уснула почти моментально — эту бестию не заботила ничья смерть, не волновали неудачи и поражения. Ей было весело — это главное, а сейчас она набиралась сил, чтобы продолжать свое безумство завтра. Афина же уснула вскоре после нее — сказывалась сильная усталость, как и у всех здесь. Не спалось лишь мне, слишком много было мыслей, сомнений и страхов. Раз за разом в течение всей моей жизни они наваливаются на меня в, казалось бы, самый неподходящий момент. Правда же в том, что ни один момент не подходит для страха. Но, тем не менее, иногда я волей-неволей задумывалась, что в этом мире слишком много плохого, и что как бы я ни старалась, справиться со всем этим, увы, не в моих силах.