– Смешно вам? А я женатый человек. Мне никак нельзя без этого. Да и вообще этот орган мне дорог. Хотя бы как память.

– Как память? – дружно ржут в ответ.

Повеселил народ. Уже хорошо! А там, глядишь, и отойдёт. Да-да, должно отойти! Обязано! Ещё три года войны!

Что? Нейросеть? Что это? А-а, кажись, припоминаю. Пяткин говорил, что сделает мне модернизацию организма. Ха, как у нас на железке – «Капитальный ремонт подвижного состава с модернизацией и с продлением срока службы». Вот и он мне так. Силу мне вкачал. И буду я теперь как космодесантник Вархамера – расти двести лет, до двух с половиной метров. И силу обрету, как у гориллы. И отсутствие старения. Жить буду, пока не убьют. И ещё он мне вживил нейроинтерфейс. Что это? Не помню, чтобы у космодесанта такое было. Что это? «Интерфейс» – это клавиатура компьютера. Нейроинтерфейс – нервная клавиатура? Зачем она мне? Вот, блин, напихал в меня всякой дряни, пока я беспомощный лежал в его «реакторе». Тоже мне, пришелец! Кто медоборудование «реактором» называет? Ты бы ещё гаубицу «кинетическим нагнетателем» назвал.

Да, да, да! Мысленно утапливаю нужную виртуальную пиктограмму, что висела перед глазами поверх калейдоскопа лиц.

«Дублирование высшей нервной деятельности – запущено».

Бывает. Такой вот кот в мешке.

«Для освоения базы „Нейросети“ необходим стазис. Перейти в стазис?» – «Да» – «Нет».

Не подумав, мысленно утапливаю кубик «да».

– Рвотный, а что такое «стазис»?

Свет погас.

Руины города Сталина

Руины города Сталина

– Здоров я, граждане начальники, здоров, – в очередной раз заявляю я, вставая в «аиста» и с закрытыми глазами попадая себе пальцем точно в нос.

Просто очередная врачебная комиссия. Не хотят меня на передок отпускать. Не верят, что проведя десять суток без сознания, очнулся полностью здоровым.

– Не понимаю я вас, граждане врачи. Воевать некому, а вы полностью здорового ветерана штурмового подразделения держите тут. Там немцы толпами и живые кислород расходуют.

– Заткнись! – довольно грубо обрывает меня председатель комиссии.

– Не очень вежливо, – скривился я. – Злой вы. Уйду я от вас.

– Куда ты рвёшься? В «Шурочку»?

– В неё, родимую.