— Никаких посланий, сударь.

Люсьен кивнул. Он надеялся получить весть о том, что затонувший корабль найден, но не слишком-то тешил себя этой надеждой. Он заторопился в стойло. В шелковом шатре готовился к конному балету король.

— Месье де Кретьен, мне нравится ваш костюм.

— Благодарю вас, ваше величество.

Прежде «римские» королевские отряды всегда носили красное с белой отделкой и украшали доспехи и сбрую рубинами, перемежающимися бриллиантами. Люсьен не любил ярко-красного; ему, с его бледной кожей и светло-серыми глазами, он был не к лицу. Он предпочитал красновато-коричневый, синий и золотой; даже свои презервативы он завязывал шелковыми лентами синего цвета.

На Карусель он позволил себе надеть под красный кожаный панцирь колет золотой парчи, зная, что король в последний момент может приказать ему переодеться.

— Ваше величество, вы оказали мне милость, предложив выполнить какое-нибудь мое желание.

— Прямо сейчас, месье де Кретьен?

— Завтра оно утратит всякий смысл.

— Хорошо, если это в моей власти, — усталым голосом произнес король.

— Я молю вас сохранить жизнь морской…

— Не вздумайте! — вскрикнул король и продолжал уже спокойно: — Не просите у меня невозможного.

— Но иногда вы требовали от меня невозможного.

— И не упрекайте меня, — сказал его величество. — Неужели вы не цените мою жизнь, Кретьен?

— Больше собственной, сир, как вам хорошо известно.

— Это мадемуазель де ла Круа совсем заморочила вам голову своими россказнями о говорящих морских тварях и тайных кладах! Вот уж не думал, что вас способна одурачить женщина! Вам следовало взять ее…

— Я не беру женщин силой! — оскорбленно перебил его Люсьен.

— Вы чрезмерно щепетильны. Можно подумать, что вы христианин.

Люсьен с трудом удержался от резкого ответа. Если бы он попытался ответить на оскорбление, от этого не выиграли бы ни он сам, ни Мари-Жозеф, ни русалка.

— Ваше величество, взгляды мадемуазель де ла Круа весьма здравы и, в отличие от суждений ее брата, совершенно бескорыстны.