– Для работающего человека перерыв составляет пятнадцать минут. Вы уже сидите тут столько, что Трэй может стать таким же бездельником. – Он впился пальцами-крючками в плечо Ёна, словно боялся, что тот попытается удрать.

– Я твой друг! – сказал физик на прощание и улыбнулся в тот миг, когда Трэй глянул на него, вставая из-за стола. Взгляд Трэя на секунду-другую замер. Он ушел, ничего не ответив.

Душно. В обмазанной саднящим светом комнате не было окон. По ощущениям дознание шло до глубокой ночи. Ён твердо решил, что не расколется, никакие пытки не сломят его. Бесконечные вопросы – «Как ты познакомился с Чином Лю?», «Кто похитил тебя?», «Где ты пропадал столько дней?» – повторялись десятки раз во всевозможных формулировках. Тон дознавателя звучал то благодушно, то взвивался до истерического крика. Периодически робот-полицейский сменял Кси. В эти минуты облегчения его осыпали вопросами о возрасте, образовании и работе, – а затем снова врывался инспектор и орал. Он запугивал поправкой к закону об изъятии памяти, грозился испортить трудовой реестр и просто матерился. Он угрожал, предлагал сделки со следствием, играл в «плохой-хороший полицейский». Ён не шел на контакт. Еще в начале моральной экзекуции он потребовал независимого адвоката, но просьбу отклонили, так как данная функция была вшита в роботах-полицейских: хочешь – пользуйся, а нет – еще лучше. После утомительной, многочасовой борьбы Ёну дали стакан воды. Жажда отступила, но вместе с этим его накрыла расслабленность и желание поговорить.

Вода, которую он по глупости выпил, развязала язык, непослушно выболтавший все сокровенные тайны. Было не остановиться. Он без умолку щебетал о потаенном влечении к Юмису, сменившимся разочарованием, о зверском убийстве Чина, о горах замороженных трупов в каменном чреве астероида, о разрушенном антибитовом передатчике в научно-исследовательском институте, о чудесном спасении в японском посольстве, о криоконсервации, о знакомстве с Чиёко на болотах, где она прикидывалась то милым Трэем, то мифической соблазнительницей. Ён рассказал и о том, что они состоят из кубитов внутри черной дыры, а это тестовая среда, в которой он должен выиграть пари, и тогда время будет перезагружено. Запутавшись в эпохах, людях, событиях, его окутала внезапная, беспроглядная грусть. Он зарыдал, но потом вдруг дико захохотал, и в этом истерическом смехе, в этом балагане эмоций он окончательно лишился трезвости рассудка.

Эпическая история преобразовывалась в видеоряд и проецировалась на боковой экран. В видеоизображении отсутствовал логический смысл, словно это был плохо смонтированный сон. Мельтешащие, мутные, абстрактные картинки, создаваемые искусственным интеллектом, приводили Кси в тихое бешенство.