– А думаешь в Патаки?

– Вообще не исключаю, – Гарин повернулся и посмотрел в другую сторону.

– Это да, – согласно кивнул норвежец и потер лоб. – Я их тут опять разнимал.

– Кого? Патаки и Маракши?

– Патаки и Журавлева.

Гарин удивленно покосился на него. Переспросил:

– Чем он Журавлеву не угодил?

– Мужики говорят он того… Подглядывать любит. Сядет возле душевой и сидит, типа ролики через инбу смотрит. Или вот, когда на станции были, он почти все увольнение провел возле магазинов с нижним бельем, разглядывал покупательниц.

– Ему как-то от Киры прилетело, – вспомнил Юрий. – Мне сказал, что ошибся туалетной кабинкой.

– Извращенец, – сделал страшные глаза Рэй.

– Поговорю с ним, не исключено, что парень просто жертва обстоятельств.

– Сам-то в это веришь? Он за что не берется… всюду получается «жертва обстоятельств».

– Ну, в противном случае попробую ссадить его на грунт. Вроде бы на Тау-Эриды есть центр рекрутирования «Сфорца».

– Хорошо бы. У него с парнями отношения, мягко говоря, не строятся. Нам в дальнем походе такие проблемы ни к чему.

Возразить было нечего.

– Попробую обсудить это с капитаном, – заверил Гарин. – Все же последнее слово за ним.

Одегард согласно угукнул.

Они стояли на перекрестке двух технических коридоров нижней палубы. Бледные пятна света от настенных фонарей выхватывали покрытые каплями конденсата стены, валы толстых энергетических кабелей, рифленые бока сервисных блоков. Запутавшееся в лабиринте ходов эхо превращалось в дыхание звездолета, наполненное стуками, скрипами, обрывками голосов и музыки. «Полынь» казалась живой, и Юрий начинал понимать работающих здесь технарей с их суеверным отношением ко всем узлам и агрегатам.

– Может, он не появляется, потому что я здесь? – предположил Рэй.

Ему явно было не по себе.