— Габриэль!

Сет махнул рукой.

— Открой глаза, Данте. Эти Неназванные Сыны — это же легионы во всем, кроме имени. Я говорил с новоприбывшими. Они с радостью рассказали о планах Мстящего Сына. Куда бы Жиллиман ни шел, он оставляет там своих людей. Посредством кодекса он даровал Адептус Астартес независимость. Теперь он хочет отнять ее у нас. Вскоре ордены будут свободны лишь на словах. А новые космодесантники? У него хватило дерзости вмешиваться в дело Императора. Если он готов пойти на это… — Сет вдруг замолчал.

— Что ты предполагаешь? — тихо спросил Данте.

Сет тщательно обдумал свои слова, несмотря на гнев, побуждающий высказать все побыстрее. Но нет: он не желал говорить, повинуясь ярости; он выбирал спокойствие. И все же это необходимо было сказать.

— Если он уже регент, то дальше — Император?

— Ты говоришь о предательстве!

— Предательство — мои слова или его действия? — оскалился Сет. Он выпрямился во весь свой немалый рост. — Будь осторожен с ним, владыка Баала. Очень осторожен.

Не дожидаясь ответа, Сет зашагал прочь, в темноту.

Данте снова стоял наверху Аркс Мурус. С ним были оставшиеся офицеры ордена. Капитаны Борджио, Карлаэн, Афаэль, Фаэтон, Макиави и Сендини, верховный Сангвинарный жрец Корбуло и брат Аданисио. Асторат вернулся с примархом, и Мефистон сумел раскопать завалы под горами Круор, вновь отойдя от порога смерти вместе с большей частью либрариума. «Хотя бы что-то», — подумал Данте. Почти все другие офицеры его штаба погибли.

— Итак, мы все здесь, — сказал Данте.

Он оглядел потрепанные остатки своего высшего командования. Они ответили мрачными взглядами. Их броню починили и покрасили заново, но война отметила их плоть, и некоторые прожили на целую жизнь больше благодаря темпоральным нарушениям, вызванным варп-штормом.

— Орден будет восстановлен, господин мой, — сказал Аданисио. — Примарх уверяет меня в этом.

— Он не будет прежним, — с печалью сказал Карлаэн.

— Сегодня — исторический момент, — произнес Мефистон. — В следующий раз, когда командующие нашего ордена соберутся вот так, наши ряды уже пополнятся свежей кровью. Мы — последний конклав Кровавых Ангелов, какими были прежде. С этого дня примарисы станут заменять нас, пока не останется вовсе никого.

— Все меняется, — заметил Данте.

Он приветствовал перемены. Пусть Сет упивается своей яростью.

Вид, открывавшийся со стены, разительно отличался от прежнего. Дюны были вытоптаны миллионами копыт и когтей. Там, где пустыня не стала плоской, ее усеивали тысячи кратеров. Хотя ветер уже заполнял их песком, очертания самых больших воронок будут видны еще много сотен лет.