Правы были опытные вассалы, предупреждая господина об опасности лихих выходок. Сто раз правы! Жаль, что их правота сейчас не стоила и мелкой монеты.

Киннаю повезло. На пятом ударе разбойник переусердствовал – и топор, просвистев возле уха самурая, с силой ударил в замшелый камень, до половины вросший в землю. Лезвие топора выщербилось, но не это спасло Кинная, а промедление врага: бандит опоздал замахнуться снова и лишился правой руки. Следующим ударом Киннай вспорол ему живот.

Если в лесу и прятались какие-то сообщники, они решили не связываться с бешеным Киннаем и дождаться конца потехи. А потеха все длилась! На южном краю поляны сражался князь, вздымая меч из последних сил; на северном краю рыбой, выброшенной на берег, билась негодующая Масако, пытаясь сбросить с себя насильника. Выхватив нож, который она прятала в поясе, жена Кинная успела рассечь негодяю щеку и поранить руку, прежде чем сильный мужчина выбил у нее оружие. Кричала женщина, кричал и разбойник – восхищенный отвагой Масако, он предлагал красавице бежать с ним в горы: он-де осыплет ее золотом и женится на ней.

«Женщине следует жертвовать собой ради мужчины, – вспомнил Киннай, дрожа от ярости, – мужчине следует жертвовать собой ради господина. А господин держит ответ перед небесами!»

И кинулся на подмогу князю, оставив жену без поддержки.

Он успел вовремя. Промедли Киннай хоть на миг, и юный князь Сакамото пал бы в бою. А так, вдвоем, они быстро справились с нападавшими. Насильники же пали под стрелами княжеской свиты – с раннего утра, обнаружив отсутствие господина, вассалы ринулись в погоню по горячим следам. Возможно, они не сразу вышли бы на эту поляну, но вопли Масако дали им знать, куда повернуть коней.

В этот же день князь Сакамото вернулся в свой за́мок.

Подарки, награды и благодеяния, которыми князь осыпал верного Кинная, могли сравниться лишь с дарами Ситифуку-дзин, семи богов счастья. День за днем, вечер за вечером Сакамото устраивал пиры, где благодарил небеса за чудесное спасение и прославлял клан Хасимото за то, что из их чресел вышел столь доблестный воин и преданный вассал. Но пиры закончились, награды иссякли – и Киннай вернулся домой, где его ждал семейный совет.

Отдав должное подвигам героя, старшие члены клана перешли к главному вопросу, собравшему их вместе: к судьбе опозоренной Масако. Кодекс чести самурая в этом случае был неумолим, предписывая всем Хасимото два необходимых действия. Во-первых, насильников следовало покарать лютой смертью, восстановив две трети чести семьи. Это дело было сделано не в полной мере, поскольку насильники пали от стрел самураев иных родов, но глава клана Хасимото счел убийство разбойника с топором, а также гибель иных подонков от руки Кинная достаточным исполнением первого условия.