Ну вот, все убрали, наследника обезопасили, а камбала откуда взялась? Сама приплыла? Я мог бы поклясться, что вчера жаровни в спальне не было. Впрочем, не так уж важно, кто ее принес и зачем. Наверняка найдется какое-то разумное объяснение.

Лязг жаровни привлек внимание Ансэя. Узнав меня, он раскрыл было рот, желая что-то сказать, но я остановил его жестом.

– Примите мои соболезнования, Ансэй-сан. Ночью, полагаю, вам опять снился кошмар. Вы встали – должно быть, по нужде. И, сами того не осознавая, споткнулись. Упали, разбили голову о жаровню… Надеюсь, вашей жизни ничто не угрожает?

– Верно! Все так и было, кроме одного.

– Чего именно?

– Я запомнил кое-что из сна. Кажется, я сражался, и меня ударили по голове.

– Благодарю вас, – я поклонился раненому. – Это важная подробность.

– Готово, – вмешался Гичин, заканчивая перевязку. – Ничего страшного. Череп цел, а рана заживет.

– Я рад, что вы не слишком пострадали. Поправляйтесь!

На мое плечо легла тяжелая рука.

– Рэйден-сан, – велел господин Цугава, – следуйте за мной. Нам есть о чем переговорить.

Его тон не предполагал возражений. Когда мы покидали спальню, мимо нас тенью проскользнула жена Ансэя и кинулась к мужу.

5 Неподобающее поведение

5

Неподобающее поведение

В главной зале было темно и пусто.

Не в силах скрыть волнения, Цугава ходил из угла в угол, пока слуга, молчаливый и бесшумный как призрак, зажигал свечи на алтаре, а служанка устанавливала бумажный фонарь в форме цветочного бутона. Освещена трепещущими язычками пламени, зала сделалась невероятно огромной и в то же время ужасающе тесной. Я не привык к таким жилым пространствам, даже кабинет господина Сэки был существенно меньше. Но по стенам бродили тени, и казалось, что кроме нас в залу набилась уйма народу, съедая все свободное место, будто мыши – рассыпанный рис.

– Уйдите! – раздраженно велел Цугава слугам.

И повторил, обращаясь к Гичину с Хисикавой:

– Уйдите! Оставьте нас!