И почесал подбородок – звук скребущих по щетине ногтей разнесся по приемному залу.

– Сама понимаешь, мы все несколько в шоке, но они, похоже, вполне счастливы, так что и мы рады за них.

– Да-а!.. – печально протянул Триг. Оглянувшись на первого помощника, он с трудом подавил вздох.

Фалькони потянул носом.

– Тут приятно пахнет, – заметил он.

Кира улыбнулась – шире, чем прежде:

– Я старалась.

– Ладно, – заговорила Воробей, распрямляя плечи, словно собиралась поднять штангу. – Зачем ты позвала нас, Кира? Просто поболтать? Не очень-то на тебя похоже, ты уж извини.

– Мне тоже любопытно, – присоединился к ней Фалькони. Он потер пальцем похожую на древесный ствол колонну и поднес палец к своему лицу, изучая пыль.

Кира глубоко вздохнула. Воздух ей не требовался, но вдох помогал уравновесить мысли.

– Я позвала вас по двум причинам. Во-первых, чтобы открыть вам правду об Утробе.

– Выкладывай, – настороженно откликнулся Фалькони.

И она выложила. Поведала им также и тайну о семи семенах зла, на которую наткнулась в воспоминаниях Утробы. Пока она рассказывала, лица слушателей бледнели, становились все более напуганными.

– Боги! – воскликнула Нильсен.

– То есть еще семь таких штук болтается одной только Туле известно где? – спросила Воробей. Даже ее это, кажется, устрашило.

Кира на миг прикрыла глаза:

– Вот именно. И Ищейка тоже блуждает на воле, и ничего хорошего от нее ждать не приходится. Ни Лига, ни вранауи с такими угрозами не совладают. Просто не смогут. Только я – только Семя сумеет их остановить.

– Так что же ты собираешься делать? – Фалькони явно заставлял себя сохранять спокойствие.

– Исполню свой долг, разумеется. Выслежу их.

На миг в зале все замерло, слышался лишь шорох падающих лепестков.