Шаг второй – сопротивляться действию наркотиков.

Игла вонзилась мне в кожу, начисто отбив память. Я забыла, как странствовать, забыла, что в принципе владела таким даром. Препарат словно бы отнял его у меня. Всасываясь в кровь, он начисто стер мою личность, никакой Пейдж Махоуни не существовало, только чистый лист. Едва доза выветрилась, как мне тут же ввели новую.

Вырисовывалась схема – обколоть меня до бесчувствия.

Постоянная жажда усугублялась боязнью воды. Меня преследовали образы ледяных водоемов, ручья из лабиринта Стража, бездонных глубин. Уж не знаю, наркотики или обезвоживание были тому виной.

Наутро легионеры перетащили меня в отдельный каземат и избили до полусмерти. Каждый удар сопровождался вопросом: «Где твои сообщники?», «Кто вам помогает?», «Кем ты себя возомнила, паранормалка?». Не получив ответа, меня снова били, тягали за волосы и осыпали отборной бранью, плевали мне в лицо и рассекли губу. Кто-то из палачей пытался заставить меня лизать ему сапоги, но встретил яростный отпор. Чья-то рука грубо вывернула запястье. Судя по гневному оклику их командира, вышло это ненамеренно.

Ко мне не обращались по имени. Только Сороковая.

После избиения я несколько часов провалялась в ступоре, потирая ноющее запястье. Когда сознание вернулось, надо мной маячило чье-то узкое лицо. От света фонарика я отпрянула в сторону и заслонила глаза.

– Как спалось, Сороковая? – Знакомый хрипловатый голос с ноткой самодовольства.

– Карл, – просипела я.

– Не Карл, а Первый. Ты хоть знаешь, где находишься? – Не дожидаясь ответа, человек, некогда называвшийся Карлом Демпси-Брауном, нахально уставился на меня. – Политических преступников держат в особой камере, прежде чем отправить к воротам висельников. Последним здесь побывал твой папаша.

Страшно представить моего безобидного немолодого отца, томившегося в этом хлеву.

Карл победно улыбнулся. Последний раз мы виделись с ним в колонии. На нем по-прежнему была алая туника, подбородок покрывала жидкая поросль, отросшие волосы заправлены за уши. Из поясной сумки торчали шприцы, наполненные синим и зеленым «флюидом».

– Радуйся, что хотя бы жива. Впрочем, это ненадолго.

Я безучастно уставилась в потолок. Веки распухли и почти не поднимались.

– Тебя повысили?

– Наградили за заслуги. Кстати, ты же не в курсе: отбегался твой любовничек. – Внутри у меня все помертвело. – Поймали на днях, пока ты отдыхала в каземате. Сам сдался. Наверное, рассчитывал выкупить этим твою жизнь.

Болтовня Карла отсрочила очередной укол. Мой фантом встрепенулся.

– Ну Арктур и олух, между нами говоря. Второй раз наследная правительница тебя не выпустит, – веселился Карл. – Напрасно, Сороковая, ты сбежала из колонии. На воле, как видишь, не сахар, а будет еще хуже.