Губы сами собой разъехались в улыбке. Ну конечно.

Демиург наверняка был неплохо знаком с Кирмосом лин де Блайтом. И этот источник информации был гораздо более точным и полным, чем книги и обрывки статей. Чёрный Консул оказался гораздо ближе и доступнее Садов Девейны.

— Вы видели его? — спросила я напрямую, всё ещё улыбаясь. — Какой он? Расскажи мне о том, кто убил мою мать.

В ответ Демиург похлопал ладонью по свободной части дивана, приглашая меня присоединиться. Я уткнулась в неестественно вытянутого в струнку человека в книге, делая вид, что не замечаю. «Sang dalor venie. Eman miсhi'tum del Tolmund» — глаз уже умело выхватил из текста нужные строчки. Я смекнула, что заклинание боевое, и потеряла интерес к страданиям книжного героя.

Господин Демиург молчал. Молчал и ждал.

Что ж, он честно выполнил свою часть сделки. Хочет развлекатся и чувствовать себя хозяином положения? Так и быть. Моя очередь выполнять свою часть.

Посомневашись ещё долю секунды, я всё-таки встала и прошлась по мягкому ковру. Присела на краешек дивана. Не слишком близко к Демиургу, но и не слишком далеко — чтобы не выдать боязни. Мазнула взглядом по сжимающим бокал пальцам — нет ли черных молний? Их не было. Но я вдруг вспомнила, как видела вены совсем недавно — чёрные ручейки, текущие от кончиков пальцев к шее мужчины… Волоски на собственных руках встали дыбом, и я натянула рукава сорочки.

— Что же ты хочешь знать о нём, Юна? — Демиург развернулся ко мне, подпер щеку кулаком. Разноцветные глаза прищурились, рассматривая меня взглядом довольного льва.

— Всё, — я пожала плечами. — Всё, что вы можете рассказать. Что вы о нём думаете?

Эффект от кровавой магии постепенно отступал, и пальцы снова задрожали. То ли от близости Демиурга, то ли от разговоров о Чёрном Консуле… Я даже по-новому оглядела кабинет, всматриваясь в его тёмные уголки. Не сверкнёт ли золотом иверийская корона? Не дрогнет ли граница света и тени?

— Что я о нём думаю? — задумчиво повторил Демиург и потёр щеку. — Пожалуй, я думаю, что мы с ним очень похожи. Возможно, в другом мире, стали бы лучшими друзьями. Но в мире Квертинда он — единственный достойный враг, которого я встречал в жизни. И я ценю его за это.

— Вы цените своего врага? — уточнила я.

— Разве это тебя удивляет? — он усмехнулся. — Порой противники ценнее друзей. Столетие очень длинное, Юна. Коварство долгой жизни в том, что однажды победы ложаться усталостью на плечи, перестают приносить удовлетворение. И только поражения оттеняют их вкус, позволяют вновь ощутить радость триумфа.