Я застыла. От такой наглости едва и правда не раскрыла рот, но вовремя сжала зубы. Он что, снова перепутал меня с одной из своих живых игрушек? Всё-таки зря я позволила себе искренность в его присутствии. Оглянулась на дверь и напряглась, подгоняемая желанием сбежать. Ухватилась ладонями за гладкую кожу дивана, чтобы не поддаться мелочной трусости, и попыталась подумать над его нахальным приказом.

Нет, всё-таки тут и думать нечего: это было ужасно унизительно.

Мужчина поднёс малину к моим губам, и я сжала их как можно сильнее, отказываясь повиноваться. Он надавил, и прохладный сок увлажнил кожу. Губы защипало, и я яростно замотала головой.

Дрожь пробежалась по позвоночнику от осознания того, что Демиург может заставить меня, если захочет. Может ослабить кровавой магией и с силой затолкать в горло хоть всю горсть этой проклятой малины. Если только захочет… Но он сам недавно говорил, что ненавидит насилие.

— Вот видишь, — мужчина съел ягоду и прищурился от удовольствия. — Ты тоже готова умереть, только чтобы не покориться моей воле. Эта девичья упрямость и губительное мужество однажды сыграют с тобой очень злую шутку. Ты с такой решимостью доказывала мне сейчас свою независимость, даже ни на секунду не допустив мысли, что подчиняться может быть приятно. И очень зря, — он положил в рот ещё одну малину, словно мы обсуждали именно её. — Эти ягоды выращены в диких зарослях малинника под южным солнцем Батора. Вкусные и сочные, как первый поцелуй.

Я облизала губы от сока. И правда сладко… Демиург протянул мне вазочку, но я отказалась. Достаточно и того, что я разделила с ним самую первую.

— Вы мстите ему за что-то? — я насухо вытерла губы рукавом, чтобы ни капли сока не осталось. — Что он вам сделал?

— Месть? — он рассмеялся. — Нет, это слишком мелочно. Отомстить я хочу Квертинду — пожалуй, что именно ему. А Кирмос лин де Блайт — он всё же человек, хоть с ним и связывают олицетворение нынешнего королевства. Но он даже не Ивериец. Простой смертный, как и я. Но в отличие от меня, уязвимый перед неотвратимым влиянием человечности. И я это докажу.

— А вот я мщу за свою мать, — сверкнула глазами, опасаясь, что разговор снова свернёт к ягодным приказам. — И больше всего меня интересует именно его смертность. Простите мне мою простоту и прямоту, Господин Демиург, но я не собираюсь связываться с его душой. Я использую любую возможность, чтобы убить его. Прикончить. Как можно скорее.

— Если это тебя освободит от чувства долга, — он слегка дотронулся до моего плеча кончиками пальцев. — То я согласен, пусть будет по-твоему. Такой исход меня тоже устроит, хоть он и несколько… скучен.